К стойке привязали канат, перебросили через балкон вниз, в зал. Рядом поставили большой баллон, сказали, что это бомба. Около нее постоянно сидела одна из шахидок.
Один из боевиков спросил, разбирается ли кто-нибудь из мужчин в минах, но никто не поднялся. Тогда он засмеялся: «Тоже мне мужчины!» Мы подумали, что минеры ему нужны для того, чтобы подтвердить нам, что бомба настоящая.
Зинаида Окунь, менеджер телекоммуникационной компании (первый ряд партера):
Бараев говорит: «Вы заложники. У кого есть мобильные – звоните своим родным сообщайте. У кого есть знакомые в прессе, в прессу сообщайте». Я свой мобильный достаю. Думаю: сыну звонить не буду, потому что у него сразу будет инфаркт. Дочке звоню: «Валь, знаешь, по-моему, мы в заложниках». Она не понимает: «Ты что говоришь, мама? Ты соображаешь, что говоришь?» Я говорю: «Валь, все. Стреляют. Все, связь заканчивается».
Московская служба спасения. Запись звонка (радиостанция «Маяк»)
Оператор: Служба спасения, оператор 300, здравствуйте.
Мужской голос: Девушка, здравствуйте.
Оператор: Да, я слушаю вас, говорите, пожалуйста.
Мужской голос: Это не шутка, у нас в зале заложники – в «Норд-Осте», в театре.
Оператор: Да…
Мужской голос: Метро «Пролетарская», в театре.
Оператор: Адрес называйте.
Мужской голос: Понимаете, я не знаю адреса. Это мюзикл «Норд-Ост».
Оператор: Сколько там заложников взяли? Сколько человек?
Мужской голос: Заложников? Весь зал.
Оператор: А что требуют?
Мужской голос: Что требуют? Чтоб выводили армию из Чечни.
Оператор: Ясно. Я поняла. Телефон не отключайте. (Пауза.) Молодой человек, скажите, что сейчас происходит в зале?
Мужской голос: В зале? Ну, в принципе ничего, все сейчас дозвониться пытаются, но не у всех получается. И боевики ходят с оружием.
Оператор: Они вас не выпускают, но вы можете свободно передвигаться по залу?
Мужской голос: Нельзя ходить, сидим. Как смотрели спектакль, так и сидим. По краям, там, где откидные сиденья, стоят женщины, заминированные все.
Оператор: Стоят? Как?
Мужской голос: Заминированные, все женщины заминированные. В середине лежит заминированное взрывное устройство.
Оператор: И женщины стоят около него?
Мужской голос: Да. Около него и по всему периметру, по всему залу.
Оператор: А в проходах женщины стоят?
Мужской голос: И в проходах, и по всему кругу. Стоят как бы.
Оператор: Это они специально женщин выделили?
Мужской голос: Нет, женщины ихние как раз. Заминированные, с оружием. Камикадзе… (неразборчиво)…нереально. Мне кажется, мы все здесь ляжем. И это не шутка.
(Конец записи)
В зале
Заложники
Светлана Губарева, инженер из Караганды (партер):
Сэнди, мой американский жених, раньше меня понял, насколько это серьезно. Я еще порывалась что-то ляпнуть захватчикам по поводу свободы личности, а в какой-то момент у меня появилось безудержное желание просто встать, сказать, что я не желаю играть в эти игры с захватом, и выйти из зала. Это было похоже на поведение упрямого ребенка, которому говорят «сиди», а он встает. Я по натуре очень строптива, упряма и в тот момент почти не контролировала себя. Но Сэнди взял меня за руку, обнял, сказал, что это очень опасные люди, что я должна сохранять спокойствие. И какое-то время еще продолжал меня обнимать, контролировать, внушать, что тут не до шуток. Потом расстегнул рукав своей рубашки и на руке написал авторучкой: «Debora, I love you!» Дебра – это его 15-летняя дочка, которая осталась у него в Штатах, в Оклахоме. Затем стал мне и Саше, моей дочке, объяснять, что если будут стрелять, то надо прятаться так, чтобы голова не высовывалась. И лучше, если задница тоже не будет высовываться…
Анна Андрианова, газета «Московская правда»:
Мы сидели, окруженные вооруженными людьми в камуфляжной форме. У нас в ногах была мина. Боевики с нами в контакт не вступали, общались в основном между собой, ходили туда-сюда, женщин своих ставили определенным порядком, у женщин на поясах висела взрывчатка. Минировали по всему периметру зала. Два обмотанных взрывчаткой стула поставили на сцену. Сзади, где окошко звукорежиссера, тоже. И по бокам. Везде.
Николай Любимов, 71 год, сторож ДК на Дубровке:
Когда произошел захват, мы с моим напарником-сторожем в этом ДК были снаружи здания. Мы услышали шум, решили, что кто-то бьет в зале окна и пошли искать хулиганов. Тут на меня выскочил один из чеченцев, наставил автомат и повел в зал. Там все уже сидели в оцепенении, чеченцы минировали зал и стреляли над головами, а прятаться не давали. Взрывные устройства они привязывали к спинкам кресел, а провода тянули к пульту, который был в центре зала. У пульта стояла вооруженная чеченка. Другой чеченец минировал зал – громко разматывал ленту-скотч, рвал ее, вставлял детонаторы, приматывал детонаторы и взрывчатку к креслам. Потом, орудуя автоматом, стал зачем-то выламывать спинки кресел. Когда он достал нож, я испугался…
Зинаида Окунь, менеджер телекоммуникационной компании (первый ряд партера):
А возле нас с Аллой Петровной, на сиденье в первом ряду – сумка большая, тяжелая. Боевики ее туда бросили, когда в зал ворвались. И вот чеченец стоит теперь над ней, нервничает, что-то достает, какие-то пакеты, взрывчатку, а нам все говорит, как им там, в Чечне, тяжело. Как там люди страдают из-за этой войны, сколько детей погибло, женщин. «Скажите спасибо, – говорит он, – что мы вас четыре года не трогали…» Я думаю: молчать надо. А он все правительство наше ругает. Мы молчим. Он опять ругается. Я ему говорю: «С ума каждый сходит по-своему». И тут он вскидывает на меня автомат: «Ты мне надоела. Я сейчас тебя пристрелю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17