..
Хипповатый парень с горбатым еврейским носом бренчал на гитаре трем девчонкам модную «Из окон корочкой несет поджаристой», весенняя толпа плыла в обе стороны, но все они были для Анны уже из другого, свободного мира — они флиртовали, ели мороженое, нюхали мимозы, смеялись, играли на гитаре и вообще — жили естественно и просто, как хотели. Впрочем…
Анна вдруг подумала, что нет — наверно, и в этой толпе есть меченые. Может быть, даже десятки меченых. Она сунула руку в сумочку за новой сигаретой и наткнулась пальцами на жесткий маленький картонный квадрат. Ее пальцы замерли на миг, а потом вытащили визитку:

Олег Дмитриевич Барский
Телефон 243-12-27

И — все. Ни названия организации, ни должности, ни адреса. КГБ везде и нигде. Мерзавцы! Сразу, с первой минуты, послать ее в нокаут! «Вы поддерживаете связь с Раппопортом?» Но дело, конечно, не в Максиме, который уже стал легендой московских евреев. Дело в ее муже. «Могу я поручиться, что товарищ Сигал не закончит решение этой проблемы в Тель-Авиве?» Вот в чем корень! Им позарез нужно, чтобы Аркадий с его мозгами нового Эйнштейна возглавил какой-то очередной проект, но они хотят связать и его и ее сотрудничеством с КГБ. А иначе они будут шантажировать ее романом с Раппопортом и темным бизнесом ее отца. Но что они могут сделать старику-алкоголику да еще бывшему зэку? Скорее всего, ничего, и, значит, здесь этот Барский блефует. Остается Максим Раппопорт. И это действительно серьезно, тут у них такие козыри, что, не дай Бог, можно легко загреметь по статье 88 за пособничество в нелегальных валютных операциях. И следовательно, спокойно, Анна Евреевна, сейчас нужно стать адвокатом самой себе. Итак, закурим…
Конечно, ее роман с Раппопортом был нарушением неписаного закона профессиональных адвокатов — не переходить с клиентом на «ты» и уж тем более — не вступать с ними в интимные отношения! Еще в университете профессор Шнитке со своим жутким гомелевским акцентом кричал им на лекциях: «Адвокат не имеет эмоций! Адвокат не имеет души! Адвокат не имеет пола! Ви поняли меня, дети? Это вам не десять заповедей Моисея. Когда люди нарушают заповеди, они могут пойти в церковь и замолить свой грех. Но когда адвокат нарушает заповеди Шнитке, он перестает быть адвокатом и никакой Бог тут не поможет! Ви поняли меня, дети?»
Она поняла. И никогда не нарушала заповеди профессора Шнитке — ни разу и ни с кем. Кроме единственного клиента по фамилии Раппопорт. Для Раппопорта она сделала исключение. Потому что в нем была та самая мистическая сила эротического притяжения, которую она испытала с тем, первым, мужчиной. И, как и тот, первый, этот Раппопорт промчался сквозь ее жизнь, что называется, навылет.

— Здравствуйте. Моя фамилия Раппопорт, с тремя «п», — сказал он, стремительно войдя в ее кабинет и блестя тем мягко-иронично-озорным блеском глаз, по которому Анна всегда отличала зерна таланта от плевел посредственности. — Я из нелегальной экономики, и в прокуратуре на меня два дела, Вы будете меня защищать. Цена меня не волнует, ваши служебные расходы — тоже. Если вам нужны ассистенты, консультанты, специалисты в любых областях — все будет оплачено. Ваша задача выиграть процесс…
— Все расчеты с клиентами в нашей коллегии идут через кассу, — сухо сказала Анна.
— Конечно. Я уже уплатил.
— Что вы уплатили? — не поняла она. Их кассирша никогда не брала у клиентов даже копейки без визы адвокатов.
— Тысячу шестьсот рублей. За ознакомление с делом.
— Сколько-о??? — ахнула Анна — их максимальная ставка за ознакомление с делом была тридцатка.
Раппопорт поставил на стол тонкий черный «атташе» с цепочкой, которая была пристегнута к браслету на его левом запястье. Пижон, подумала Анна. А он тем временем отстегнул браслет, нагнулся и поднял с пола емкий квадратный, из светлой кожи саквояж. Этот саквояж он тоже поставил на стол, открыл блестящие замки-защелки и стал вытаскивать толстые, аккуратно переплетенные тома.
— Что это? — спросила Анна.
— Это копии документов, которые имеет на меня прокуратура. Шестнадцать томов по первому делу, и еще двадцать два я привезу, когда вы ознакомитесь с этими. Вы бы не стали делать эту работу за тридцать рублей, правда?
— Но как они могли принять у вас деньги до моего согласия?
— Анна Евгеньевна, моя фамилия Раппопорт, с тремя «п». И это все объясняет…
И так было всегда. Этот человек был гением бизнеса, казалось бы немыслимого в условиях плановой экономики и диктатуры КПСС. Тридцати девяти лет, среднего роста, плотно сбитый в плечах, с короткой стрижкой темных волос и большим носом с горбинкой, он весь был сгустком веселой энергии, воли и талантливой изобретательности, направленной только на одно: аферы. Или, говоря языком уголовного кодекса, экономические преступления в особо крупных размерах. Здесь было все: золотые прииски Колымы, черная икра Каспия, старинные иконы русского Севера, подпольные цеха ширпотреба в Закавказье, джинсовая ткань для одесского самопала джинсов и даже мочевина для выделки кожи. Но ни в одном из тридцати восьми томов документов, собранных против него Прокуратурой СССР, не было ни одной бумаги, действительно изобличающей именно его, Максима Раппопорта, в преступлении. Другие жулики, авантюристы — цеховики, главные бухгалтеры трестов, ответственные плановики, директора предприятий и даже министры — воровали, утаивали продукцию, переправляли ее с юга страны на север, и наоборот, и рано или поздно по пьяни, по глупости или по жадности попадали в поле зрения прокуратуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28