Очевидно, таким оборотнеми был дед Снежаны, и Владислав теперь нисколько не жалел, что тот умер такой страшной смертью.
Брат Снежаны, которого она хотела увидеть, не был ей братом
- Но я называла его так, - продолжала она. - Потому что и сама была ещё ребенком... Всего тринадцать лет.
- Но он был твоим сыном, - произнес Владислав.
- Да. Сыном. Я родила его. Странно, правда? Что у меня к нему были не материнские, а сестринские чувства. А отцом ребенка был мой дед... И родители не знали об этом. О том, что произошло между мной и дедом...
- Я не понимаю! - воскликнул Драгуров, чуть не врезавшись в застывший на дороге грузовик. Он был потрясен. - Как это могло случиться? Он тебя изнасиловал?
- Не знаю, - помолчав, ответила она. - Скорее, загипнотизировал. Лишил воли и чувств. Я была как кукла в его руках. Надувная кукла из магазина, которой он просто воспользовался. И я ничего не понимала, ничего не чувствовала. Я даже почти ничего не помню. Он словно бы проделывал со мной свои опыты без моего участия. Подчинял меня в эти моменты полностью, отключал мой разум. Может, он ещё что-то со мной вытворял, не знаю. Родители часто уезжали в командировки. Я даже не помню, когда это началось. Не помню, когда он лишил меня невинности. Он пользовался какими-то мазями, чтобы мне не было больно, одурманивающими травами. И ещё этот его взгляд... Лишь потом, когда ко мне возвращалось сознание, я пыталась понять, что со мной было. Почему сижу в кресле и смотрю телевизор? Или иду вместе с дедом по улице? Но память всегда возвращается... Сколько бы её не затормаживать. Я начала вспоминать то, что со мной происходило в детстве, совсем недавно. Может быть, полгода назад. Но никому не говорила. Только тебе.
- Я понимаю, это не легко, - сказал Владислав. - А что стало с мальчиком?
- Когда я забеременела, родители не на шутку перепугались. Они не догадывались и не могли понять, как такое вообще могло случиться. Святой Дух тут ни при чем. И они стали искать отца будущего ребенка, требовали от меня, чтобы я сказала им правду... Но я-то и сама не знала ее! Меня водили по врачам, но об аборте не могло быть и речи. И мне пришлось рожать. Дед изображал, что страшно озабочен, расстроен, говорил, что в его время такого не могло быть... Сейчас-то я понимаю, что он врал. Врал и, должно быть, посмеивался в душе. Если она у него была.
- Как сильно ты должны была его ненавидеть, - произнес Владислав.
- Но я даже не догадывалась. А потом я видела, как он превращается в развалину... И когда начала вспоминать все, мне стало страшно жить с ним рядом. Я думала, когда-нибудь он меня убьет.
- Но убили его самого... А сын?
- Он прожил в нашем доме всего года два. И был для меня игрушкой, поскольку какая из меня могла получиться мать. Им занимались то родители, то дед. Потом... Меня отправили в Болгарию, к родственникам, чтобы я подлечилась, а когда через полгода я вернулась, мне сказали, что он умер. Я, конечно, огорчилась, но по-моему не настолько, чтобы позабыть из-за этого все на свете. Впереди - целая жизнь, учеба, новые встречи...
- Любовь, - подсказал Владислав.
- И любовь. Вскоре я стала забывать о нем. Но полгода назад узнала, что он жив... Отец проговорился, что его отдали в детдом. Чтобы не осложнять мне жизнь. Отдали без моего согласия. Но, думаю, они бы смогли уговорить меня и так.
- Где он сейчас и что с ним, ты, конечно, не знаешь?
- Точно не знаю. Но я была в том детдоме и кое-что выяснила. Всегда остаются какие-то следы. В записях, в разговорах... На теле - тоже.
- Что ты имеешь в виду?
- Видишь ли, дед без нашего ведома сделал мальчику маленькую татуировку на спине. Между лопатками. Как я теперь понимаю, это то, что ты называешь знаком Заххака.
4
Яков бросил Карине одеяло, но она, забившись в угол комнаты, продолжала дрожать - не от холода, а от омерзения и ненависти. В глазах все расплывалось, тяжелый ком стоял в горле, боль была всюду - по всему телу, словно её избили. У неё было такое ощущение, будто в неё влили яд, и она, чувствуя эту липкую отраву между ног, безуспешно пыталась стереть её ладонью.
- Вам лучше убить меня... - через силу выговорила Карина. - Иначе я убью вас.
Одна из горилл захохотала, вторая смачно плюнула, целясь в Карину.
- Может быть, я так и сделаю, - сказал Яков. - Спасибо за совет. А этого - тоже? - Он пнул ногой Колычева, который лежал на полу со связанными за спиной руками. - Гляди, как смотрит! Прямо глазами ест. Гипнотизер, что ли?
Алексей не ответил, но Якову, видно, стало не по себе. Он отступил в сторону и рявкнул:
- А ну отвернись! Не то возьму вилку и выколю твои зенки. Кому говорю, ты, пиявка!
- Давай я ему башку сверну? - предложила одна из горилл. - А потом ей. Чего тянуть?
- Погоди, - отозвался Яков. - Все должно быть в порядке очередности. Придет хозяин - тогда. На его глазах. Чтобы видел, как его женушке бутылку вобьют. А этого тоже не оставим. Ты кто?
- Твоя смерть, - ответил Колычев.
- Ну... тогда я спокоен, - засмеялся Яков. - Тебе и комара не прихлопнуть. Копи силы. А я пока посплю...
Ему действительно хотелось спать, может быть, потому что с утра на ногах. Глаза слипались. Он тряхнул головой, пытаясь взбодриться, но веки тяжелели, руки тоже. И ноги. Яков лег на диван, не снимая ботинок, сладко потянулся.
- Ладно, - вяло сказал он. - Как только придет - разбудите.
- Без тебя не начнем! - Гориллы захохотали. Они были очень похожи - с выпуклыми надбровными дугами, запавшими внутрь глазками, выступающими подбородками и массивными загривками. Таких не прошибить ничем.
"Интересно, есть ли у них вообще разум? - подумал Колычев. - На который можно хоть как-то воздействовать?" Живым отсюда не выйти, он понимал это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102