Он дотянулся до Вольдемара, прижал его к себе вместе с Тюдориком и заглянул поверх их белобрысых голов в зеленые глаза Риллы.
– Я буду им отцом, – сказал он хрипло. И после долгой паузы добавил: – А тебе мужем.
Сердце его, казалось, остановилось, когда она ничего не ответила и только серьезно посмотрела ему в лицо. Потом глаза ее наполнились слезами, и одновременно улыбка заиграла на ее губах.
– А я буду тебе женой.
Продолжая обнимать обоих мальчиков, Доннчад притянул к себе их мать. Сидя на полу, она прижалась к его широкому плечу, чувствуя себя любимой и желанной впервые за все время, что прошло с того дня, когда она получила известие о смерти Одвулфа.
Там, в детской, и нашли их Сэлек с Джиорсал, и, прочитав одобрение в их глазах, Рилла распростилась с последними сомнениями.
В английской таверне в нескольких милях от границы Англии с Шотландией шотландские деньги перешли в руки англичанина в обмен на его обещание содействовать аресту Джеффри Линдела.
– И в чем твой хозяин хотел бы его обвинить? – Мужчина старался говорить тихо, хотя в таверне было достаточно многолюдно и шумно, чтобы их никто не услышал. Говоривший был лордом, хотя и обедневшим. Молодой и безрассудный, он имел не столь безупречную репутацию, чтобы к нему нельзя было подступиться, но и не был настолько запятнан, чтобы не иметь связей.
Его собеседник, грубоватого вида мужчина, сидел напротив, держа в покрытой рубцами руке высокую кружку эля. Он производил впечатление человека, способного выполнить любое порученное ему дело.
– В измене.
Молодой лорд удивленно поднял бровь.
– Но какие есть основания для такого обвинения? Никогда не слышал ни малейшего намека на участие Линдела в каком-либо заговоре.
– Основания? Любовница – шотландка. Любимый пасынок предан Шотландии. Ничего такого, чтобы приклеилось надолго, – грубо заметил его собеседник, – и не надо. Лишь бы хватило для того, чтобы его пасынок вернулся в Англию, когда получит это известие.
Молодой человек нахмурился. Он бы предпочел, чтобы его участие ограничилось пределами Англии. Ни за какие деньги он не хотел бы испытать на себе жестокость шотландцев.
– Кто пошлет это известие?
– Это не ваша забота, – последовал ответ. – Я прослежу за этим сам. Ваша задача – посадить Линдела за решетку в Тауэр.
– Кому нужно, чтобы пасынок вернулся? – Ответом ему был безмятежный взгляд. Он вздохнул с раздражением. – Ладно, когда я получу все остальное?
– Когда сделаете дело.
Лорд мрачно улыбнулся.
– Сделаю, уверяю вас.
Его грубоватый напарник откашлялся.
– И последнее.
– Что еще?
– Нужно, чтобы его любовница поверила в серьезность обвинений. Вы должны убедить ее в том, что только возвращение ее сына в Англию сможет отвести подозрения.
– Это будет трудно сделать, – запротестовал молодой человек. – Она не знает меня, и у нее нет никаких оснований верить моим словам.
– Это, дорогой милорд, ваша забота, если хотите получить остаток денег.
Час спустя покрытый шрамами бородач уже ехал по направлению к границе с Шотландией. Это был не первый раз, когда он выступал в роли англичанина, и, как он думал, не последний. У него было мало желания заниматься этим делом, но деньги… и к тому же его уверили, что это нужно для блага Шотландии.
ГЛАВА 18
Юбки Сесиль стали мокрыми от утренней росы, что лежала на луговых травах, когда она шла по лугу, удаляясь от стен замка. Ее лицо все еще сохраняло выражение досады и раздражения от объяснений со стражником. Он неохотно открыл для нее ворота замка. Нельзя сказать, что он был груб, напротив, он был очень вежлив, – по ее мнению, оскорбительно вежлив.
– У вас есть разрешение выходить без сопровождения?
Распрямив плечи, Сесиль, подражая матери, сказала командирским тоном:
– Я – леди Уэйтфельд. Чье разрешение я должна получить, чтобы поступать так, как хочу? – Странно, что эта старая крепость перешла к ним со своим собственным титулом, но так оно и было. И сейчас она была леди Уэйтфельд так же, как леди Гилликрист, а совсем недавно была всего лишь Сесиль Лотаринг, незамужняя и нетитулованная.
Стражник с досадой смотрел на нее. Что за хозяйка ему досталась на этот раз? Поняв по выражению ее лица, что она не успокоится, он дал знак открыть ворота. Выражение его собственного лица ясно говорило о том, что он понимает, чем обернется для него его поступок.
– Можно дать вам сопровождающего?
– Нет, – Сесиль смягчилась, глядя на несчастного стражника. – Обещаю вам, что не пойду дальше опушки, а вы можете оставить у ворот замка всадника, готового прийти мне на помощь, если она потребуется. – И прежде чем он смог что-либо сказать, она проскользнула через открытые по его знаку ворота.
Свобода! Она действительно вырвалась на свободу, хотя и на короткое время. Нигде еще она не испытывала такого гнетущего чувства, как в стенах замка Уэйтфельд. Она подставила лицо навстречу восходящему солнцу, наслаждаясь его теплом. Даже в разгар лета Уэйтфельд отдавал сыростью. Ее это не очень волновало, а Иан, казалось, не торопился уезжать отсюда, и потому она помалкивала.
Иан. При мысли о нем она замедлила шаг. Они сблизились, но во многом он все еще был далек от нее. Между ними стояла какая-то стена, которую ей не удалось и вряд ли когда-либо удастся разрушить. И все же всякий раз, когда она входила в комнату, глаза его мгновенно находили ее, как будто он постоянно ждал ее прихода. И если вечером она уходила из зала раньше него, то он исчезал следом за ней.
Ночи же нельзя было сравнить ни с чем. Ее тянуло к нему так, как некоторых пьяниц тянет к элю. Из ночи в ночь они погружались в огонь страсти, жар которой опалял обоих, и ей уже не надо было умолять его поделиться этим острым, мучительно сладостным чувством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91