Все сердце кровью обливается за тебя, Рейчел. Со мной приключилась та же история. Мой первый муж оказался нарциссом и заядлым игроком. У меня ушли годы на то, чтобы убедиться в этом. Горе было ужасным, но вскоре я поняла, что самые крепкие узы связывают его с матерью. Он все делал под ее дудку, ублажая ее самолюбие и теша ее собственнический инстинкт. А я была только козлом отпущения. – Рассказчица сделала паузу, и Рейчел показалось, будто она видит все страдания, превратившиеся в морщины, избороздившие лицо сиделки. – Знаешь, я иногда думаю о женщинах, попадающих сюда как подраненные птички. Они снова и снова бросались на каменную стену, пока, в конце концов, не упали, истекая кровью и отдав последние силенки борьбе с глухой стеной. Многие из них усердно пытаются уцепиться за осколки их прежних отношений со своими мужчинами. Я вижу их здесь в первый раз, потом – во второй, в третий, а затем они обычно попадают из нашего отделения в руки психиатров, главным образом, мужчин, причем, как правило, женоненавистников.
– Могу себе представить. Мой семейный доктор как раз относится к этому типу. Вы знаете доктора Бернса? – Сиделка кивнула. – Вы знали, что он несколько раз отправлял меня в местный вендиспансер, так как, по его словам, я подцепила какую-то инфекцию. В одном случае – неспецифический уретрит, в другом – выделения. Он все время знал, что источником заражения был Чарльз.
Рейчел сцепилась с доктором Бернсом во время его последнего посещения клиники всего два дня тому назад, в субботу утром. Он поправил галстук своими холеными наманикюренными руками.
– Гм, Рейчел, дорогая, это вопрос профессиональной этики. Я не могу раскрывать информацию, даваемую моими пациентами. В этом случае нарушается профессиональная тайна.
– Только скажите мне, что это были за выделения? – Доктор Бернс взглянул на свои аккуратные ногти. – Я имею полное право знать об этом. В конце концов, мои собственные инфекционные заболевания не представляют секретную информацию, так?
– Но почему бы нам с вами не замять этот разговор? Разговор на столь неприятную тему не сулит вам ничего хорошего. Нам же нужно стремиться к тому, чтобы вы чувствовали себя как можно лучше. Маленькие каникулы, а затем – снова возвращение к счастливому семейству.
– Я не собираюсь возвращаться, поэтому вы вправе рассказать мне все, как есть.
Доктор Бернс прокашлялся.
– Именно в тот раз была гонорея.
– Гонорея? – Рейчел стало противно за себя саму, а еще больше за Чарльза. Она сказала сухо и натянуто: – Считаю вас самым аморальным типом из всех, кого мне когда-нибудь доводилось встречать, доктор Бернс. Не желаю больше иметь с вами ничего общего. Никогда и ни за что на свете. Уходите.
Доктор Бернс торопливо вышел. «Еще одна истеричка», – подумал он про себя.
Значит, в вендиспансере тоже лгали, отметила для себя Рейчел, как только доктор Бернс ушел, и она вспомнила улыбчивое лицо доктора из вендиспансера.
– Обычная инфекционная палочка. Беспокоиться не о чем, – успокоил ее доктор, когда она лежала на гинекологическом кресле, задрав ноги на широко расставленные перекладины, и думала, как же все-таки непристойно лежать одетой в такой позе. Одна часть выглядит абсолютно прилично, а другая – выставлена на обозрение всему миру. Молоденькие студенты входили за матерчатую ширму и выходили, обогатив себя практическим опытом распознавания еще одного инфекционного заболевания.
От одного только воспоминания ее бросило в жар. Сиделка ласково провела рукой по волосам Рейчел.
– Боюсь, такое частенько случается. Если встает вопрос, нужно ли посвящать женщину в тайну заражения ее партнера, то всегда склоняются к тому, чтобы защитить их взаимоотношения.
– Вы имеете в виду мужчину, – с горечью поправила Рейчел.
– Боюсь, что именно так, но все меняется. Развелось столько врачей-женщин. Много лет назад, еще задолго до того, как началась кампания в защиту женских прав, мы с несколькими подругами, тоже медсестрами, обязались работать в местах, где женщины являются наиболее незащищенными от посягательств докторов мужского пола. Некоторые из нас пошли в психиатрические клиники, другие – в родильные дома. К великому сожалению, с тех пор все сводится только к политике, а женское движение наносит стране только непоправимый вред, вместо реальных и конкретных добрых дел.
– Я очень хорошо вас понимаю, так как моя подруга Анна прошла через стадию, когда она, примкнув к женскому движению, возненавидела мужчин…
Сиделка с сожалением покачала головой.
– От одной ненависти ничего не изменится.
– Остается только надеяться, что мне повезет, и я встречу мужчину, который меня не предаст.
– Не волнуйся, ласточка. Все вполне возможно. Я нашла своего мужчину всего несколько лет назад. Мы очень счастливы вместе. – Матрона засмущалась, и щеки ее постепенно заалели.
У Рейчел мгновенной радостью вспыхнуло все лицо. Это так замечательно. Для меня это самая приятная новость, которую я услышала за бесконечно долгий период времени. Даже в том случае, если он – единственный, уцелевший в стране динозавров, одного только факта, что он существует, уже для меня достаточно. Сама я пока не готова для отношений с мужчиной… если вообще это когда-нибудь произойдет. Но мне нужно мечтать. Спасибо вам. Как только я узнаю, что хотя бы одна женщина счастлива в отношениях с мужчиной, так появляется слабенькая надежда еще для кого-нибудь.
– Помни, – улыбнулась сиделка. – Я тут всегда, Рейчел. Если захочешь поговорить со мной, просто позвони. Иногда тебе будет очень грустно, ты будешь подавлена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187