- Заболеешь тут, -скорчила я скорбную мину.
- Не говори, -всплеснула руками Лариска, - как с ума все посходили, весь дом вверх дном с утра!
- Скажи: «не дай Бог», -поморщилась я, припомнив разгром в своей квартире.
- Не дай Бог, -эхом ответила мне Лариска, и я ввалилась в ванильную прохладу Шурочкиного офиса. Там было гулко и бело. Мы припустили за бабулей вверх по лестнице, короткими перебежками переместились по коридору и через пару минут были в Шурочкином кабинете.
Бабуля рывком распахнула его дверь и скривилась:
- А накурили-то, господи прости… На пять минут оставить вас нельзя…
- На пять минут можно, -отсалютовал нам восседающий в кресле Евгений Карлович, - но не дольше. Ты же, Мария, отсутствовала два часа.
- Я вся извелась, -бросилась к нам Шурочка и мы звонко расцеловались с ней. Сегодня на нашей Мадам был нежно-розовый костюм, с узкой, до колен, юбкой, открывающей безупречные ноги, красующиеся в туфлях на тонких шпильках. Волосы Шурочки были собраны на затылке в простой узел, а браслетов на руках было вдвое меньше, чем обычно.
- Ума не приложу, как ты занимаешь такой ответственный пост со своими нервами, -проворчала бабуля, устраиваясь в кресле по соседству с Евгением Карловичем.
- Сама не знаю, -смех Шурочки звенел, словно серебряный колокольчик. - Наверное, придется взять тебя в заместители.
- Только меня тебе не хватало. Девочки! -прикрикнула на нас бабуля, - не стойте как каменные изваяния, садитесь!
Я с удовольствием оглядела Шурочкин кабинет. Мягкие золотистые кресла и диваны, роскошные шелковые портьеры, пухлые ковры, белые изогнутые ножки торшеров и журнальных столиков - не кабинет, а настоящий будуар. Мы с Катериной послушно устроились на уютном двухместном диванчике и приготовились воспринимать информацию.
- Ну, с чего начнем? -спросила Шурочка, обожающая театральные эффекты.
- С самого начала, -припечатала бабуля, достала папиросы и закурила.
- Информация была добыта в кратчайшие сроки, так что, боюсь, не все детали нам известны, -Шурочка изящно закинула ногу на ногу.
- Не прибедняйся, -взмахнула рукой бабуля, - главное для нас - основная линия.
- Не скажи, Мария, -добродушно пробасил Евгений Карлович, - тут подробности очень интересные - заслушаешься… Такой адской смеси наглости и глупости свет еще не видывал. Ясно одно - нам нужна вендетта.
- Бить человека по голове рессорой от трактора «Беларусь» тоже нагло и глупо, -пожала плечами бабуля, - зато как действенно.
- Тут что-то вроде этого, -усмехнулась Шурочка. - Вы сейчас все поймете. Слушайте поучительную историю про одну материнскую семью.
История одного материнского семейства
Дабы пояснить Шурочкины слова, хочу заметить, что «материнской» на Западе называют семью, в которой женщина воспитывает детей одна. Без мужа. Казалось бы, ничего особенного - такое встречается сплошь и рядом. Тем не менее, эта семейка несколько отличается от общепринятых стандартов, однако - не буду забегать вперед и постараюсь по порядку изложить все, что рассказала Шурочка.
Ольга Семеновна Кашевая, а речь пойдет именно о ней, родилась в самой простецкой семье. Мать ее мыла полы в соседней парикмахерской, а по выходным делала уборку у знакомых за деньги. Отец сортировал бутылки в пункте приема стеклотары. Достаток в семье был более, чем скромный. Олечку не баловали - денег еле хватало на самое необходимое. Папа с мамой кормили дочь, старались по возможности одевать ее, покупали ей учебники, хвалили за хорошие отметки и ругали за плохие. Этим отношения родителей с дочерью и ограничивались.
Нельзя сказать, что девочка получила утонченное воспитание. Она выглядела приветливой и милой, однако, никто из взрослых даже не подозревал, какие страсти бушуют у нее внутри. Веселая и беззаботная Оленька, которая, казалось, больше пяти минут не способна играть в одну игру, в душе была великой актрисой. Каждый день она разыгрывала свои маленькие спектакли. Утро было для нее выходом на сцену - вот Олечка встала с кровати, вот она чистит зубы, с упоением представляя себе, что за ней, затаив дыхание, наблюдают миллионы восторженных зрителей. Как по нотам разыгрывала она свою роль, причем, сценарии своей жизни писала она сама.
В реальной же жизни Оленька скакала по верхам, легкая как перышко. Знания давались ей легко, хорошая память позволяла не тратить на учебу много времени. Все прочитанное накрепко оседало в голове, а потому, хоть она и не очень увлекалась книгами, при необходимости могла произвести впечатление очень начитанного ребенка.
Мать часто брала ее с собой, когда ходила убираться к богатым клиенткам, и Оленька с детства ощутила разницу между нищетой и роскошью. Девочка испытывала злость и унижение, сравнивая свою невзрачную, неухоженную, рано постаревшую мать с этими холеными, модно одетыми и красиво причесанными женщинами. Чем старше она становилась, тем отвратительнее выглядело в ее глазах скромное родительское жилище по сравнению с роскошными апартаментами, в которых ей приходилось помогать матери мыть пол. Разве можно было сравнить их малогабаритную хрущевку, оклеенную дешевыми обоями, загроможденную разномастной ободранной мебелью, с огромными, шикарными квартирами, обставленными дорогими гарнитурами. Зависть выедала ее душу. В десять лет она поклялась себе, что никогда не будет жить так, как ее мать.
С раннего детства Оленька поняла одну простую истину: чтобы добиться успеха в жизни, надо нравиться людям. Нужно не просто нравиться, необходимо заставить их полюбить тебя всем сердцем. В таком случае, они сами подставят тебе свою спину, чтобы с нее ты легко запрыгнула выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100