– спросила я.
Он снова кивнул. Появился обливающийся потом Дик Карлсон с телекамерой. Джой Валери шагнул прямо к Гектору, пожал ему руку, а потом принялся налаживать магнитофон.
– Привет, Гектор, – сказал он. – Меня зовут Джой.
– Привет, Джой, – отозвался Гектор.
Я отвела Гектора к дивану, на котором мы уселись, чтобы начать интервью, и я заметила, что саперы уже сматывают проволоку и снимают клейкую ленту с динамитных шашек.
– Все в порядке, – тихо сказала я Гектору.
Ник присел на корточки в нескольких шагах от нас.
– Гектор, меня зовут Ник. Я буду руководить этой съемкой.
– Привет, Ник, – улыбнулся Гектор.
– Ты получишься отлично. Только смотри на Мэгги, а не в камеру.
– Ты готов? – спросила я Гектора.
– Готов.
Ник кивнул, чтобы я начинала.
– Гектор, – сказала я, глядя прямо ему в глаза, – почему ты решил взять в заложницы свою жену и двух сестер и угрожал их убить?
Вдруг Ник замахал рукой, останавливая нас.
– Подожди, Мэгги! Стоп! Что это с твоим платьем?
Посмотрев вниз, я увидела кофейные пятна.
– Я совсем забыла. Это кофе.
– Выйди и переверни платье другой стороной, чтобы пятна были хотя бы у тебя на заднице, – распорядился Ник.
Через минуту я снова сидела на диване.
– Давай все сначала, – сказал Ник.
– Гектор, – сказала я, – почему ты решил взять в заложницы свою жену и двух сестер и угрожал их убить?
У него на глазах набухли слезы.
– Это я заложник, а не они!
– Что ты имеешь в виду, Гектор?
– Я работаю и все деньги отдаю Эстелле. Она мне не дает ни цента. Только на дорогу и еще иногда заворачивает с собой бутерброд… У меня нет денег даже на новые ботинки.
– Зачем же ты отдаешь ей все деньги?
– Она мучает меня за то, что у нас нет детей. Она изводит меня каждую минуту, обзывает по-всякому… – Он умоляющее смотрел на меня, надеясь, что я его пойму. – Но как же можно сделать ребенка, если на тебя кричат и ругают все время?..
Однажды на Ист-Сайд, что в Манхэттене, неподалеку от Грэйси, одна замужняя дама (работающая к тому же) по имени Мэгги Саммерс сидела у себя на кухне за дубовым полированным столом и разговаривала со своей приятельницей. Изящный светильник из черненого стекла уютно разливал неяркий свет.
– Я чувствую себя униженной… – призналась Мэгги. – Эрик выдает мне деньги лишь на дорогу. Я даже не в состоянии купить себе новые туфли!
– Как же ты допустила до этого? – поинтересовалась приятельница. – Ведь ты тоже работаешь!
– Он обвиняет меня в том, что у нас нет детей. Он все время третирует меня этим… Но как же я могу иметь ребенка от человека, который только и делает, что мучает меня, вечно недоволен и орет на меня?..
Телекамера следует за Гектором и мной, когда мы выходим из дома 510 по Моррис авеню. К этому моменту уже несколько телевизионных групп дежурят у входа, чтобы заснять происходящую драму. Впрочем, теперь это уже не драма. Все это просто очень грустная история. Полицейские – все еще на своих позициях, прикрываясь дверцами своих автомобилей. Их мощные помповые ружья нацелены прямо на беднягу Гектора, а парни из подразделения по борьбе с террористами по-прежнему дежурят на крышах. Все в полной боевой готовности. Зеваки тут же начинают аплодировать, лишь только мы выходим на улицу.
Старший детектив Брайн Флагерти в качестве приветствия мгновенно защелкивает на худых запястьях Гектора Родригеса наручники, а фотографы ослепляют их вспышками. У Гектора взгляд загнанного зверя. Подъезжает специальный медицинский фургон, из которого вылезают санитары и, заботливо взяв Гектора под руки, сажают в машину.
Я подхожу, беру Гектора за руку и заглядываю в его красные глаза.
– Я не забуду о тебе, Гектор, – обещаю я. – Честное слово.
Фотографы продолжают щелкать вспышками, и санитары закрывают дверцы фургона.
– Можно угостить тебя выпивкой? – спрашивает Джой.
– Нет, спасибо, – отвечаю я, глядя на Брайна. – У меня свидание.
Он пожимает плечами.
– У нас с тобой полно времени, чтобы спокойно выпить, – усмехается Джой. – А вот у него, – тут он кивает на Брайна, – как подсказывает мне интуиция, времени для этого не так уж много.
На Мэри Маргарет Флагерти было ярко-желтое вязаное платье. На ноги с толстыми щиколотками надеты черные ортопедические туфли с высокой шнуровкой. Между пышных грудей сверкал золотой крестик. Ее седые волосы тщательно уложены тугими маленькими кудряшками, а губы так обильно намазаны ярко-розовой помадой, что ею даже испачканы передние зубы. Она чинно вышла из своего кирпичного дома на две семьи как раз в тот момент, когда Брайн и я намеревались в него войти. Она запечатлела звонкий материнский поцелуй на щеке сына и громко сказала:
– Флора Карлуччи подвезет меня до церкви в своей машине, а сегодня вечером мы играем в лото.
Потом она с ног до головы окинула меня понимающим взглядом. Я улыбнулась.
– А где же твой слуховой аппарат, ма? – спросил Брайн.
– Разбился, – ответила Мэри Маргарет.
– Ваш сын много рассказывал о вас, – вежливо сказала я, чтобы соблюсти приличия. – Очень рада с вами познакомиться…
– Ты куда-нибудь собираешься сегодня вечером, сынок? – спросила она Брайна, не обращая на меня никакого внимания.
Я для нее – пустое место.
– Мы собираемся посмотреть телевизор, ма, – ответил Брайн.
– А вы должно быть – Мэгги, – все-таки говорит Мэри Маргарет. – Мэгги – ирландское имя?
– Нет, ма, – ответил за меня Брайн. – Мэгги не ирландка.
– Кто же ваши родители?
– Вообще-то, – нервно пробормотала я, – мой отец из Бронкса, а моя мать из России, из Петербурга…
Однако Россия как-то ускользает от нее. Вероятно, по причине разбитого слухового аппарата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130