Внутренняя пустота

Она несла большую корзину на своей голове, поддерживая ее одной рукой. Должно быть, она была весьма тяжелой, но ритмичное покачивание ее поступи не изменилось из-за груза. Она красиво держала равновесие, ее походка была легкой и плавной. На ее руке были большие металлические браслеты, которые издавали тихое звяканье, а на ногах старые, поношенные сандалии. Ее тори из-за длительного ношения было изорванное и грязное. Обычно с ней шло несколько знакомых, все они несли корзины, но тем утром она была одна на неровной дороге. Солнце еще не слишком пекло, и высоко в синем небе несколько стервятников летали широкими кругами, не взмахивая крыльями. У дорог неторопливо бежала река. Это было очень тихое утро, и та одинокая женщина с большой корзиной на голове, казалось, была центром красоты и изящества. Все вещи, как-будто указывали на нее и принимали как часть собственного бытия. Она не была отдельной сущностью, а частью вас, меня и этого тамариндового дерева. Она не шла впереди меня, а это я шел с той корзиной на своей голове. Это была не иллюзия, не выдумка, не желаемое и не искусственное отождествление, что было бы чрезмерно неприятно, а переживание, которое было естественным и сиюминутным. Несколько шагов, которые отделяли нас, исчезли, время, память и широкое расстояние, которое порождается мыслью, полностью исчезли. Была только что женщина, а не я, смотрящий на нее. А это был длительный путь к городу, где она будет продавать содержимое своей корзины. К вечеру она будет возвращаться по той дороге и пересечет маленький бамбуковый мост по пути к своей деревне, только чтобы вновь появиться с полной корзиной следующим утром.
Он был очень серьезен и больше не молод, но он имел приятную улыбку и отменное здоровье. Сидя со скрещенными ногами на полу, он объяснил на английском, немного запинаясь, из-за чего немного смущался, что учился в колледже и сдал экзамены на степень магистра, но так много лет не говорил по-английски, что почти забыл его. Он читал много литературы на санскрите, и частенько слова санскрита слетали с его губ. Он пришел, чтобы задать несколько вопросов о внутренней пустоте, пустоте ума. Затем он начал петь на санскрите, и комната тут же наполнилась глубоким резонансом, чистым и проникновенным. Он продолжал петь в течение некоторого времени, и слушать было восторгом. Его лицо светилось смыслом, который он придавал каждому слову, и любовью, которую он чувствовал к содержанию каждого слова. Он был лишен всякой напыщенности и был слишком серьезен, чтобы притворяться.
«Я очень счастлив спеть эти слова в вашем присутствии. Для меня они имеют большое значение и красоту, я много лет медитировал с ними, и они для меня были источником руководства и силы. Я приучил себя не приходить в волнение быстро, но они вызывают слезы на моих глазах. Само звучание слов, с их богатым значением заполняет мое сердце, и тогда жизнь – это больше не мука и страдание. Как и любой другой человек, я познал горе, в жизни была и смерть, и боль. У меня была жена, которая умерла прежде, чем я покинул комфортные условия в доме своего отца, и теперь мне известно значение добровольной бедности. Я рассказываю вам все это, просто объясняя. Я не расстроен, не одинок или что-то в этом роде. Мое сердце восхищается многими вещами, но раньше мой отец рассказывал мне кое-что о ваших беседах, и один знакомый убедил меня встретиться с вами, и вот я здесь.
«Я хочу, чтобы вы поговорили со мной о неизмеримой пустоте, – продолжил он, – у меня есть ощущение этой пустоты, и я думаю, что прикоснулся к ее краю в своих медитациях и размышлениях». Затем он процитировал слог, чтобы пояснить и подтвердить свое переживание. Чей-то авторитет, пусть даже этот кто-то велик, не является доказательством истинности вашего опыта. Правда не нуждается ни в каком доказательстве с помощью действия, так же как она не зависит от какого-либо авторитета. Так что давайте отбросим всякий авторитет и традицию и попробуем выяснить суть этого вопроса самостоятельно.
Для меня это было бы очень трудно, потому что я погряз в традициях, не в обычных мирских традициях, а в учениях Гиты, «Упанишад» и тому подобном. Правильно ли с моей стороны позволить всему этому исчезнуть из моей жизни? Не будет ли это неблагодарностью с моей стороны?»
Ни благодарность, ни неблагодарность здесь ни при чем. Мы заинтересованы в обнаружении истинности или ошибочности той пустоты, о которой вы говорили. Если вы пойдете путем следования авторитету и традиции, что является знанием, вы переживете только то, что пожелаете пережить, а авторитет и традиция будут вам помогать. Это не будет открытием, это будет уже известным явлением, которое было узнано и испытано. Авторитет и традиция могут быть ошибочными, они могут быть утешающей иллюзией. Чтобы обнаружить, является ли эта пустота истинной или ложной, существует ли она в действительности или же это просто еще одно изобретение ума, ум должен быть свободен от пут авторитета и традиции.
«А может ли ум когда-либо освободить себя от этих пут?»
Ум не может освободить себя, поскольку любое усилие быть свободным с его стороны лишь ткет другие путы, в которые он снова будет пойман. Свобода – это не противоположность, быть свободным не означает быть свободным от чего-то, это не состояние освобождения от неволи. Побуждение быть свободными порождает его собственную неволю. Свобода является состоянием бытия, которое не есть результат желания быть свободным. Когда ум это понимает и видит ошибочность авторитета и традиции, только тогда ложное по-настоящему уходит прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21