- Ну, чего же ты медлишь?
- Я боюсь, - искренне призналась Муха. Она не знала, куда деть свои руки-ниточки. Ее страшила мысль, что вдруг её спина чиста, и бескрыла. Такого удара она не выдержит, с другой стороны весть, о том, что у неё там действительно растут крылья, и все годы она ползала, и не пыталась ими воспользоваться, ещё больше терзала её душу. "Как поступить?" - размышляла она. Ведь она даже не умеет ими правильно пользоваться. Все это она с дрожью в голосе рассказала Комарику.
- Не бойся, - подбодрил он её, и помахав своими прозрачными крылышками пластинами он добавил, - я тебя научу, это очень просто, раз-два, раз-два. Первые пятьдесят раз тяжело, потом привыкнешь. Давай поворачивайся.
И Муха повернулась. По восторженному возгласу Комарика она поняла, что крылья на месте. Комарик задохнулся от возмущения.
- Все годы с крыльями и ни разу ни попробовать ими взмахнуть?! - он абсолютно не понимал тупости Мухи. Об этом он чистосердечно ей высказался. Муха вздохнула и поддержала Комарика на счет своей беспросветной тупости. К её безобразной полноте добавилась бестолковое наполненное опустошение. Муха презрительно фыркнула и мысленно оскорбила свое достоинство, унизив его по заслугам.
Осторожно встав на край подоконника Муха задвинула свои глаза веками и вспомнив родителей спрыгнула с подоконника.
- Маши, маши крыльями! - падая рядом, верещал Комарик.
- Как я буду ими махать, если я не чувствую чем махать? - распластавшись на полу, вздохнула Муха. Ей было не впервой шлепаться на обшарпанные доски, но если раньше это случалось по ошибке или недоразумению, то теперь, она, предполагая взлет, осознанно шла на падения. Все повторилось ещё три раза. Шаг в пустоту, короткое падение, смачный щелчок об пол...
Наконец Мухе это надоело, и она вспомнила, что сегодня мало поила Ромашку. Извиняюще улыбнувшись Комарику, Муха схватила створку семечки и поползла с ней к ведру. Вскоре вспотев от усталости, она рухнула рядом с горшком Ромашки.
Но на этот раз Ромашке досталось очень много влаги, что она смогла поднять голову. Ромашка, склонившись над Мухой, погладила её по голове, и звонким, волшебным голосом поблагодарила благодетельницу.
Муха чуть не лишилась чувств от блаженства, которое мгновенно окутало её тело. Оказывается, как это приятно когда тебя хвалят! Она испытала неописуемый восторг. Она почувствовала, как по её телу прошел импульс блаженства и согрев все тело, остановился где-то на спине. Скопившись в единый сгусток, затеплившись огоньком, теплое чувство тихонько затрепетало, сначала незаметно, затем более существенно, и оживило крылышки.
Муха не знакомая с такими ощущениями вздрогнула, прислушалась к собственному телу. А оно, подчинясь вибрации оживших крыльев, подняло безвольное уставшее тело в воздух. Словно Корова, повиснув на собственных крыльях, Муха бестолково вращала глазами. Она упивалась необычным для себя качеством летуньи. Из глаз закапали слезы счастья. Муха, не замечая их, попробовала управлять крыльями, они отзывчиво откликнулись на её призыв.
Чувствуя единение с ними, Муха спланировала на скамью, затем приподнялась к потолку. Чудо произошло, и этим чудом был полет. Комарик счастливее не меньше Муха весело жужжал рядом, помогая неопытной Мухе в полете, регулируя её движение. Ромашка, приподняв голову, улыбалась.
Вдруг раздался резкий звук и в вагончик влетел Брим-Бом. Увидев его озверевшее лицо, Муха предпочла скрыться на подоконнике, за Ромашкой. Комарик, полагаясь на жизненный опыт Мухи, последовал за ней. Такого ужаса представшего его глазам он ни разу в жизни не испытывал.
Глава 25
Освобождение золотого корня
Настроение Брим-Бома было на высоте. Он был рад, что отделался от Шиповника. Уверенно поднимаясь в гору, в сторону Нового города, Брим-Бом чувствовал себя бодрым и счастливым. Жаль, конечно, что не удалось схватить Желми, но зато у него есть сестры-лисоньки. Красавицы, умницы, мохнатенькие.
Просека кончилась, взору долговязого предстало его детище, дом родной, зверинец с его богатством. Брим-Бом прислушался, принюхался...Воздух был удивительно свеж. Чувство тревоги, пока беспричинное и невидимое, родилось где-то в глубине души...
Брим-Бом напрягся, затем порывисто вздохнул. Решив списать все на расшалившиеся нервы, он попытался себя успокоить. Но чем ближе он подходил к зверинцу, тем ощутимее становилась тревога.
К клеткам Брим-Бом уже бежал сломя голову. Поскальзываясь и спотыкаясь, он остановился в центре поляны с пустыми вольерами. Запах нечистот уже выветрился, мухи остались без пищи и разлетелись. Только тихое уныние встретило Брим-Бома...
Брим-Бом ошалело опустился у клетки Оленя, обнял сброшенные рога, и тихо застонал от горя. Долговязый качался из стороны в сторону и тихо выл, словно голодный волк, в самый последний момент потерявший добычу. Даже контейнер с лисами исчез. Он словно испарился, или провалился. Злобно выругавшись, Брим-Бом вскочил и рванул в свой вагончик.
Вагончик был пуст. Бориса не было нигде. Опасаясь, что брат сбежал, бросив его, долговязый юркнул под скамейку и вытащил рюкзак. Он лихорадочно его ощупал, затем открыл, деньги были на месте. Значит Борис где-то рядом. Что же все-таки случилось, пока его не было? Словно загнанный зверь Брим-Бом, поскуливая, метался по вагончику. Все дело жизни насмарку, в один миг, в один час. Как жить дальше?
Неизвестно сколько прошло времени, может час, а может пол дня, но Брим-Бом неожиданно услышал тяжелые шаги на крыльце вагончика. Кто-то по-хозяйски давил на подгнившие доски, от чего они только жалобно постанывали, и поскрипывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89