- Мама... у меня... мама потерялась в тайге, - выговорил я кое-как. Поехала на вызов к больному, далеко, и пропала. Никто не знает, где она, где искать её...
Так я им всё рассказал, что знал сам, и они тоже перепугались, тоже ничего не могли сказать, но больше не проверяли по своим бумажкам сходятся у них ответы или нет.
Оля первой в себя пришла:
- Ты подожди, Женя... А мы пойдём к Вере Петровне, чтобы она отпустила нас всех троих с уроков. И мы побудем с тобой, чтоб не один ты... Пойдём к нам или к тебе. Правильно я говорю, ребята?
- А то нет? - сказал Костя. - Мы все будем с тобой, Женька, не бросим...
Мы оба и не вспомнили, что дрались, что с тех пор не разговариваем.
У Оли всегда так: сказала что-нибудь и сейчас же ей надо это сделать.
- Подожди ты! - ухватил я её за руку, а то она уже собралась бежать к Вере Петровне. - Никуда не пойдём. Ещё чего!.. Она же начнёт, начнёт чего-нибудь... Дайте самое честное пионерское, что не проболтаетесь никому? Иначе ничего не узнаете!
- Что ты!.. - сказал Костя и сам себя крепко стукнул кулаком в грудь.
- Давай, давай, мы ждём, - теребила меня за плечо Оля.
- Со мной нечего кому-то сидеть. Что я, заболел? Я хочу другое сделать... От конторы экспедиции скоро пойдёт машина на поиски мамы. Там в кузов должны накидать одежду, много тёплой меховой одежды. Найдётся, где мне спрятаться! И я поеду с ними...
- Поедешь? С ними? - ахнула Оля.
- А что? Почему мне не ехать? Не могу же я... Они будут искать маму, а я должен ждать и мучиться? И не говорите мне ничего! - закричал я на них. - Ничего не говорите! Всё равно сделаю так, как сказал!
- Ты раньше не бывал в тайге... - Это Кристеп только теперь заговорил, а то молчал. - Ты не знаешь, как надо, что надо делать, чтобы искать...
- Всё равно!
- Оксэ! Я разве говорю тебе: оставайся, Женя? Если один спрячется в кузове, два разве не спрячутся? Я с тобой поеду, Ыйген. Вдвоём хорошо, одному плохо.
- Поедем, все поедем! - засуетился Костя. - И я поеду... Втроём ещё лучше!
- Нет, не лучше, - ответил ему Кристеп. - Много, если втроём... Троих заметят, тогда ни один не поедет.
- Вы сошли с ума!.. - закричала Оля.
Но я её перебил:
- Обещала молчать? Вот и молчи...
- Я честного пионерского не давала!
- Ах, ты не давала?.. Но вот: одно слово скажешь - мы с тобой враги навсегда. Молчи! От тебя одно требуется - сбегать к твоей маме. Я ведь у вас дома должен был их ждать, когда они вернутся. А чего ждать?.. Скажешь ей, когда машина уйдёт. А то ещё и меня станут повсюду искать, подумают, что я тоже потерялся...
- Ох, Женька, какой ты! - сказала Оля, но больше не возражала.
- Ты молодец, парень! - сказал Костя и ударил меня по плечу. - Ты когда к нам приехал, я сперва думал - ты так, мамсик... А теперь вижу неправильно я это...
- Ко мне домой тоже сходите, - попросил Кристеп ребят. - Так скажите: когда я вернусь, не знаю. И куда поехал, зачем, скажите... Моя сумка в парте лежит, отнесите домой. Пошли, Ыйген, а то опоздаем, уйдёт машина.
Оля и Костя провожали нас до площади, а дальше мы пошли вдвоём с Кристепом и оглядывались по сторонам: боялись встретиться с дядей Федей, или с Олиной мамой, или с главным врачом.
Прятались в магазине, в том самом... Румяная продавщица - что тогда шапку нам показывала - подозрительно оглядывала то меня, то Кристепа, а потом спросила:
- Вы чего, мальчишки, здесь ошиваетесь? Чего здесь забыли, чего потеряли?
Я растерялся, не знал, что ответить. Кристеп нас обоих выручил:
- Кто ошивается? Никто не ошивается. Мы моего отца ждём... Отец велел, чтобы мы его здесь ждали.
Она вроде успокоилась и больше не обращала на нас внимания.
А нам через большое окно были хорошо видны распахнутые ворота и кусочек двора экспедиции. Наверно, много часов прошло, прежде чем к этим воротам подкатила машина. Шофёр, одетый в полушубок и меховые унты, как у лётчиков, вылез из кабины и направился к дому - пошёл сказать, что он готов, что можно отправляться.
- Сейчас? - шёпотом спросил я у Кристепа. Мне казалось: если громко спросить, все поймут, о чём мы договариваемся, и нас оставят в Ыйылы.
- Маленько подождём, - ответил он.
Как хорошо, что подождали!..
В воротах показался Фёдор Григорьевич. Он залез в кузов и проверил, что там и как уложено, крепко ли привязаны железные бочки с бензином впереди, у кабины. Потом он спрыгнул на землю, поговорил с шофёром, пнул ногой покрышки на задних колёсах. Шофёр и он вернулись в контору.
- Теперь давай быстро, самое время, другого не будет, - толкнул я Кристепа в бок.
Пригибаясь, мы бегом добрались до машины с обратной стороны, чтобы нас не заметили из окон. Сперва Кристеп с колеса махнул в кузов, следом за ним я. Целый ворох меховых штанов и курток, три тулупа, спальные мешки всё это было уложено возле заднего борта. Лёжа на животе, мы разрыли две норы, каждый для себя. Забрались туда и укрылись. Устроились головами друг к другу так, чтобы можно было перешёптываться.
- Слышишь меня? - спросил я.
- Слышу.
- Как ты?
- Хорошо... Внизу мех, сверху мех. Однако, когда поедем, ветер не достанет нас.
Возле машины послышались голоса, и мы притихли, сжались, как будто тут и нет никого.
Говорил Фёдор Григорьевич, он стоял рядом, но казалось, его голос идёт откуда-то издалека.
- Едем!..
Ему отвечал мамин главный врач - я его узнал.
- Я думаю, нашу больничную машину мы нагоним в Хара-Сайялыке. Раньше нет смысла останавливаться. А там уже договоримся, как действовать, там и разделимся по разным направлениям. Согласны?
- Согласен, - ответил Фёдор Григорьевич. - Поехали, поехали... Вот только Женя... Не успел мальчишка вернуться, надо было бы подбодрить его... Но в школу к нему не успеем заехать - времени нельзя терять ни минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37