- Селищев смущенно улыбнулся.
- Я с вами и осенью хотел встретиться, да, знаете, случай не подвернулся, - продолжал Ригорашев с добродушно-хитрой улыбкой.
- Как?! - поразился Селищев. - Вы знали, что я обитаю в станице?
- Раньше-то догадывался, а недавно точно выведал. Приезжаю однажды на ферму, что на забытом таборе, вижу, там кто-то умелую мужскую руку приложил: базы подправил, дверцы навесил правильно... Ну, у меня своя разведка работает - я быстро выяснил, кто из мужчин проявляет теплую заботу о нашем породистом свинопоголовье.
Все от души рассмеялись.
Ригорашев раскрыл портфель, выложил на стол разные бланки с печатями, показал Селищеву.
- Этими бумажками недавно обеспечил меня полицмейстер Кузякин. На всякий случай.
Селищев рассмотрел бланки, удовлетворенно сказал:
- Отлично! Тут есть все, что нам надо.
Разведчики отоспались днем и с наступлением ночи ушли.
- Не горюйте, хлопцы, - сказал, прощаясь, Конобеев Егору и Грине. - После войны, если живы будем, я, как и капитан Селищев, сюда вернусь. Передай, Егорша, мой низкий поклон своей тетке Тосе, то есть Антонине Михайловне, а Васютке - горячий привет.
Глава третья
Третий день гуляла метель в степи, обметая бугры за станицей Ольховской. Снег серебристыми змеями струился со склонов, перегораживал улицы длинными сугробами. В затишках дворов и базов кружились белые карусели. С каждым днем все крепче жал мороз, и по ночам стали громко покряхтывать старые деревья в атаманском саду.
Сидеть бы в такую погоду в теплой уютной хате да наблюдать из окна за тем, как вяжет метель кружевные козырьки под стрехой, но не тот был час. Егор со своими хлопцами и Васюткина "легкая кавалерия" поднимали верных людей:
Ригорашев распорядился срочно разобрать по домам оставшийся на фермах здоровый скот, в первую очередь супоросных свиней, и хорошенько припрятать.
Быков и лошадей угнали на дальний табор - там во главе с Пантюшей собрались старые красногвардейцы. Снарядили несколько санных упряжек перевезти отборных супоросных свиноматок из старого табора. Одну Егор завез Тосе, две - Фросе и одну - в свой двор. Прятали их в погреба.
Только он разделся, сел у печки погреться, вернулась Панёта с ближней свинофермы, обеспокоенная.
- Слышь, Егор, там Роскоха осталась, родоначальница английской породы. Тяжела она - центнера на два, ни поднять ее, ни погрузить на большие сани. А сама-то Роскоха идти не может, только на передние ноги и встает... А я придумала, как ее перевезти. Она умная, смирная свинюха, поймет, в чем дело, не будет противиться.
Они положили на санки деревянное корыто, кинули в него ряднушку и пошли на свиноферму. Корыто положили прямо на полозья, сани поставили возле сидевшей на заду огромной добродушной Роскохи, взяли за ноги с одной стороны и перевернули в корыто; легла она на спину ногами вверх, плотно - не развернуться ей в сторону. Прикрыли ряднушкой и потянули домой. Едва дотянули. Хорошо, на помощь Пантюшиха с бабкой Меланьей прибежали, пособили.
Дорогу к пустому катуху в снегу прокопали, соломы ч ватного старья туда набросали. И Роскоха сразу же, как только ее в квартиру из корыта вывернули, стала там себе гнездо мостить. Напоили свинячую родоначальницу теплыми помоями с макухой, она удовлетворенно похрюкала и завалилась спать.
Вовремя управились станичники с этим делом. Точно угадал Ригорашев. Еще пуще заметелило на следующий день. И за метелями первыми безостановочно побежали румынские части, снявшиеся с фронта. За ними прошел вал всякого сброда - гитлеровские прихлебатели. Они подметали все, что еще оставалось в колхозных сараях. Грабить подворья побаивались: тут могли дать сдачи. Комендантский гарнизон еще держался на месте, а на правом берегу Донца в дотах и дзотах сидели немецкие боевые части.
Вечером к Ригорашеву неожиданно нагрянул полицмейстер Кузякин. Атаман пригласил его к столу, крепкий самогон поставил. После третьей стопки разговорился неожиданный гость.
- Драпать вместе будем, Алексей Арсентьевич, - говорил он, прыская нервным смехом. - Связаны мы с вами одной веревочкой, и нам надо одной земляческой кучкой держаться. А с немцами связались мы так, что теперь уж не развязаться... И здорово обложили нас советские войска: фронт взламывают аж до самого Воронежа, а под Сталинградом окружили трехсоттысячную армию. Бьют вздохнуть не дают... Да и на Донце герры не задержатся - тут линия обороны слабая. Наш комендант герр Трюбе уже утрамбовал свои чемоданы. Завтра наверняка драпанем, Алексей Арсентьевич. И, судя по всему, драпать будем без оглядки аж до самого Миус-фронта.
- Далековато, - сказал Ригорашев.
- Да, и потому перво-наперво должны мы сделать хороший запас продовольствия. Снарядите несколько подвод, набейте их свининой, говядиной. Сейчас крепкие морозы пошли - замороженное мясо надолго сохранится. Ну, положите еще что там есть в вашей кладовой: крупы, квашеной капусты бочку-две. К часу дня ваши подводы и люди должны быть готовы к отъезду... Комендант Трюбе назначил меня начальником зондеркоманды. Есть там и немцы-уголовники, старшим у них унтер-офицер Нудель. Еще та сволочь!.. Да, в общем, все мы в этой команде народ отпетый, крепко замаранный. И вот приказано моей команде при отступлении уничтожать колхозные постройки. И у вас здесь придется пустить красного петуха. Пускай ваши полицаи приготовятся это сделать...
- Да сколько же их, моих, теперь! - озабоченно сказал Ригорашев. - Я докладывал вам: двоих - Басаляку и Климкова - герры в Шахтах мобилизовали. А вчера у двоих нервы не выдержали - сами драпанули. Всего четверо вместе с обер-полицаем осталось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94