На всякий случай Гринька перемахнул через ближайший забор и присел в густых кустах крыжовника. В саду было тихо, окна небольшого дома еще прикрыты зелеными решетчатыми ставнями. Старательно прячась за кустами, Гринька отыскал в заборе щелку пошире и стал наблюдать за происходящим на улице. Плечистый казак с нависшим на глаза черным чубом волоком вытащил из калитки яростно отбивающегося, оборванного мальчишку. Беспризорник ревел, старался извернуться так, чтобы достать зубами крепкую волосатую руку казака. - Иди, иди! - прикрикнул казак и рывком поставил мальчонку на ноги. - Ишь, горластый! Сразу видать артиста! Мальчишка хотел было лечь на спину, но казак приподнял его и так поддал ногой в зад, что тот замер с раскрытым ртом и пошел, безвольно переставляя дрожащие, негнущиеся ноги. Гринька лег на редкую росистую травку. Слова казака "видать артиста" напомнили вчерашний вечер, гневного генерала, погоню на чердаке... "Не меня ли поминал казак? - подумал он. - Мне-то попадать белякам совсем не с руки". За спиной скрипнула калитка. Женщина в просторной домашней кофте, зевая, прошла в сад, приоткрыла один ставень. Так же не спеша, мягко ступая по земле босыми полными ногами, она вернулась в дом. Дела оборачивались неважно. На улице творилось что-то неладное. В доме проснулись... Отвлекло Гриньку стройное пение на улице. По мостовой с песней шли юнкера. Шли четко - шаг в шаг. Мальчуган невольно засмотрелся на стройную колонну. В четкой поступи, в рядах блестящих штыков было что-то грозное. Громкая команда оборвала песню. Юнкера с винтовками наперевес рассыпались по улице, окружая угловой горелый дом, где когда-то помещался полицейский участок. Скоро из дома стали выводить оборванных и грязных беспризорных мальчишек. На улице их строили по два. Часть юнкеров окружила задержанных и повела в сторону тюрьмы. Оставшиеся юнкера построились. Запевала снова затянул песню. Остальные подхватили. Колонна двинулась к базару. Гринька задумался. Уж если юнкера охотятся за беспризорными на улицах, идти на базар нечего и думать. К морю тоже... Там всегда людно. Спокойнее всего отсидеться в саду. А там видно будет. Лежа в кустах, Гринька следил за улицей. Городок просыпался быстро. По кирпичным тротуарам спешили на базар хозяйки. Стоит им увидеть перелезающего через забор оборванца - поднимут такой крик!.. А залитая солнцем улица - не чердак, далеко не убежишь. Лежать у забора скоро надоело. Хотелось есть. От скуки Гринька решил погадать. Если первый воробей, который сядет на дорогу, будет самец, надо удирать из сада, если самочка - лучше остаться здесь до темноты. Первый воробей сел далеко и притом хвостиком к забору. Какая у него грудка - серая или черная, - разобрать издали не удалось. Гаданье не состоялось. Тогда Гринька загадал иначе. Если из-за угла первым выйдет мужчина, это хорошо, если женщина - плохо. "Тут уже не запутаешься! - подумал он. - Сразу увижу". И все-таки запутался. Из-за угла вышли двое - видимо, муж и жена. "Ни хорошо, ни плохо! - решил Гринька. - Буду сидеть на месте". Потом появился толстый гимназистик с удочкой. Опять было непонятно: можно ли считать малыша-гимназиста мужчиной? Пока мальчуган решал, как быть, он заметил вдалеке пестрый от пятен рабочий халат Романа Петровича. Сразу вспомнил он разговор на железнодорожной насыпи и как Роман Петрович загородил его от фельдфебеля в кожевенном ряду. "Дядька хороший! - оживился Гринька. - Не продаст!"
ДРУЗЬЯ
Роман Петрович услышал рядом голос. Обернулся. Вблизи никого не было. И снова кто-то еле слышно окликнул его: - Дядь! А дядь! Лишь теперь Роман Петрович заметил широкую щель в заборе. Между досками проглядывали кончики тонких грязных пальцев. Он нагнулся, как бы поправляя шнурок ботинка, и увидел в щели знакомые серые глаза. - Тебя ищут по всему городу, - шепнул Роман Петрович. - Забирают всех бездомных ребят, без разбора. Подряд. - А мне хоть бы что! - ответил Гринька тоже шепотом, что совсем не подходило к его беззаботным словам. И уже менее задорно попросил: - Дай чего покушать... - Сиди тут, - строго сказал Роман Петрович. - Я вернусь минут через десять и уведу тебя в надежное место. - Вернешься! - недоверчиво протянул Гринька. Разговаривать на улице, поправляя шнурок, было неудобно. Роман Петрович решил быть откровенным: - Слушай меня, хлопчик. Вчера я был в Общественном собрании. Хорошо ты им пропел. Лучше, чем тогда, на базаре. Зато сейчас тебя ищут по всему городу. Понял? А теперь - сиди тихо и жди меня. Роман Петрович присмотрелся к забору, приметил на улице акацию с отпиленным толстым суком и зашагал к товарищу, у которого был сынишка одних лет с Гринькой. Спустя полчаса Роман Петрович вернулся и слегка постучал кулаком в знакомый забор. - Тише! - зашептал за досками Гринька. - Тут тетка какая-то. Три раза в сад выходила. Белье вешала. - Лови сверток, - так же шепотом ответил Роман Петрович. - Переоденешься и вылезай из сада. Сверток с одеждой перелетел через забор. За досками еле слышно зашуршали кусты. Роман Петрович прошелся по тротуару до угла. Прочитал на столбе старую афишу и объявление о пропавшей телке. Не спеша покурил. В полуденный зной улица опустела, а Гринька все не появлялся. Пришлось Роману Петровичу вернуться к забору. - Что ты возишься там? - строго спросил он. - Никак не перелезть, - все так же шепотом пожаловался Гринька. - Не перелезть? - удивился Роман Петрович. - Тебе? - Никак! - повторил Гринька. - Одежа мешает. - Какая одежа? - Моя. Френч. Штаны... - Бросай свой хлам. Лезь живее! - "Бросай"! Ты потом свою одежу заберешь, а как же я ходить стану? - Лезь быстро!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28