- Куда? - спросил Сергей и обнял Машу, а она не отстранилась.
- Вот что, - сказал Мирон. - Объяснять мне некогда. Есть тут одно
местечко, куда мы должны вовремя попасть. Там я вам все объясню.
После этого он повернулся и побежал по улице. Сергей и Маша
переглянулись и неохотно последовали за ним.
Мирон вел их с таким расчетом, чтобы поблизости было как можно больше
людей. Пусть все ноги оттопчут, зато можно быть уверенным - в толпе зверь
не нападет.
Вот так он, значит, выглядит. Очень мило.
Он оглянулся. Сергей и Маша бежали следом.
- Так, пошли шагом, - сказал Мирон, и они сбавили ход.
Дома, мимо которых они проходили, становились все более пышными. На
них появилось множество лепных украшений. А улица была прямая - и далеко
впереди, может, в километре, может, в полутора, терялась в тумане,
стоявшем там сплошной стеной.
Народу стало значительно меньше. Здесь идти было опасно.
- Ну все, - сказал Мирон. - Опять побежали!
Теперь Мирон уже не нравился Сергею.
Да кто он такой? Вот, понимаешь ли, благодетель! Набежал - потащил да
еще и командует.
Маша, наверное, думала так же, потому что они, не сговариваясь,
быстро свернули в сторону и мгновенно растворились в толпе.
Просторный, с чахлыми клумбами и полуразрушенным фонтаном двор принял
их в свое нутро. Они сели на источенную временем и изрезанную перочинным
ножом скамейку, их руки встретились и окаменели, не в силах разомкнуться.
И двор все понял, разгадав их своим мудрым, древним, сохранившимся
еще с тех времен, когда и двором-то не был, нутром. Двор, привычный к
громкому хлопанью дверей и ночным перебранкам, мату и крику дерущихся,
замкнулся, отгородив этих двоих от окружающего мира, захлопнувшись, как
цветок, сокрыл в себе эту странную, неожиданную любовь. Он приглушил и
постепенно убрал совсем звуки льющейся воды, скрип подрастающей травки и
шум ветра. А потом замер, чутко прислушиваясь к их шепоту, вспоминая
прежние времена и как-то даже помолодев.
Тщетно кто-то пытался выйти во двор и не мог открыть дверь, бессильно
проклиная шутников и потрясая коробкой домино. Кто-то никак не мог открыть
окно или хотя бы разглядеть что-то через затянутое странной, непрозрачной
пленкой стекло. А другие уже вызывали полицию, органы контрразведки и еще
многие нужные и ненужные в этом случае службы. И только когда снаружи, на
улице, предложили проложить путь во двор динамитом, двор очнулся и
тихонько кашлянул фонтаном.
Маша и Сергей возвращались из призрачно-розового мира, в котором
находились, с изумлением оглядываясь по сторонам и пытаясь сдержать дрожь
пальцев. А двор открылся и пустил в себя всех, кто так стремился туда.
Вскоре полицейских и машин не было и в помине. Двор сотрясали
равномерные удары домино и истошные крики "рыба!" В дальнем углу ребятенок
тянул кошку за хвост, из чистого любопытства, понятное дело. Невдалеке от
него подвыпившая компания хором исполняла песню:
"Эх, раз... да еще раз,
да с размаху вилкой в глаз!"
Сергей и Маша все сидели на скамейке, не в силах уйти. И лишь когда
сизоносый пьяница стал подмигивать Маше и делать ей непристойные знаки,
они встали и рядышком, не смея взяться за руки, пошли прочь.
Сергей шел рядом с Машей и думал, что теперь знает, как это
происходит, когда ничего не надо, лишь бы рядом... И слушать ее дыхание, и
чувствовать холод под сердцем.
Он знал, что изменился, став для себя чужим и непонятным. Сошел с
ума?
Ему уже не хотелось плюнуть вон тому седовласому полковнику на
погоны. А ведь можно было ручаться, что полковника это обрадует и умилит.
Именно старые полковники делят и понимают такие штуки.
Сергея не пугали больше трещины в асфальте, которых он совсем недавно
боялся просто панически. А теперь он наступал на них, пусть не совсем
твердо, но уже достаточно уверенно.
Он думал о той, что шла рядом с ним. Она, наверное, тоже изменилась?
И сошла с ума? По крайней мере, она тоже наступала на трещины и на старого
полковника смотрела вполне спокойно - даже не попыталась сбить с него
фуражку.
Сергею захотелось снова прикоснуться к Маше, и он это сделал,
удивляясь, что запретный и трудный жест получился у него абсолютно просто.
Это был последний довод, что они с Машей сошли с ума.
Ну и хорошо! Ну и ладно! Будем жить сумасшедшими.
А туман все приближался, и теперь до него оставалось квартала три.
Они прибавили шагу, миновали лепные колонны театра Отпора и Берета, прошли
мимо седого усача гренадера, потом мимо побитого молью шарманщика...
Дальше был только туман. Он колыхался и где-то в глубине, на самой
границе видимости, завивался тугими спиралями.
Это было интересно, и они смотрели до тех пор, пока из тумана не
вышел человек с окладистой бородой и седыми усами, одетый в шкуры. За ним
появился кентавр, который тотчас же остановился, пораженно рассматривая
город и людей, словно видел все это впервые.
- Пойдем, Крокен, - засмеялся бородатый. - Ты еще успеешь на все это
насмотреться.
И они пошли прочь.
- Туда? - Маша зябко прижалась к плечу Сергея и вопросительно на него
посмотрела.
Он прислушался. Туман казался живым. Из него доносились странные
звуки: крики, стоны, лязганье...
- Нет, пожалуй, - решил Сергей. - Нам, наверное, туда не надо. Нам,
наверное, сюда...
Мирон свернул в ближайший сквер, присел на скамью и, отдышавшись,
стал ворошить носком сапога опавшую листву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12