- Одно это заставляет меня примириться с постепенным разрастанием нашего семейства. Обед великолепный - не только вкусный, но и питательный. - Покончив с ароматным супом, он отодвинул тарелку и деловито полил соусом картошку. Потом отведал печенку. - Чудо! - воскликнул он. - Крыся, надеюсь, твоя любовь к мужу будет крепнуть изо дня в день и соответственно ты будешь готовить столь же хорошо, сколь регулярно.
Бобик ел с аппетитом.
- А гномик - он какой? - спросил он неожиданно. - С бактерию?
- Чуть побольше, - ответила тетя Веся, - А что?
- А бактерия какая?
- Чуть поменьше гномика, - объяснил Жачек. - А что?
- У меня тут что-то такое на тарелке.
- Наверно, витамин, - предположил Жачек.
- Нет, это перец, - возразил дедушка.
Измученная жизнью Цеся могла поспорить на миллион, что знает, какой за этим последует вопрос.
- В перце есть витамины? - спросил Бобик.
- Масса. Масса витаминов, - успокоил его Жачек.
- А зачем бог создал бактерии?
Наступило неловкое молчание.
- Уж он-то знал, зачем, - нашелся дедушка.
- Новаковский говорит, бог создал хорошие бактерии, чтобы квасить капусту, а плохие - чтобы люди болели. Я думаю, плохие не нужны.
- Нужны, - сказала тетя Веся.
- А зачем? - не сдавался Бобик. - Зачем?
Взрослые задумались. В самом деле, за каким чертом?
- Болезни способствуют естественному отбору, - объяснила Целестина. Слабые, менее стойкие особи гибнут.
- Отличное мясо, к слову о естественном отборе, - заметил Жачек, перемешивая с соусом салат из сырой капусты и подкладывая себе печенки.
- Это я жарил, - похвастался Кристинин муж.
- Ах, не может быть! - единодушно восхитились сидящие за столом, не подозревая, что их ожидает в следующую минуту.
А Бобик прокашлялся, сел поудобнее на стуле и пустил в ход тяжелую артиллерию:
- А зачем бог создал человека? - спросил он.
7
Итак, в желтом доме на улице Словацкого по-новому складывалась семейная жизнь. Цеся думала об этом без раздражения, скорее с некоей покорностью судьбе. Было ясно, что ее место - в башне. С этим она примирилась легко. Зато страшновато становилось при мысли о том, каково будет по утрам попадать в ванную.
Кроме того, возникла немаловажная проблема мытья посуды, поскольку за стол теперь постоянно садилось восемь, а то и девять человек, количество грязной посуды катастрофически возросло, и, что самое скверное, никто не рвался ее мыть.
Однако была в этом доме одна самоотверженная, сознательная и даже способная порой смотреть на вещи трезво особа. Каждый сеанс у раковины отнимал у нее около двух часов. Чтоб не так было скучно, Целестина за работой размышляла о том о сем и в результате дала себе обет никогда не выходить замуж. Это означало, что, когда она станет взрослой и уйдет из дому, ей никогда не придется заниматься такой мерзостью, как мытье кастрюль.
У той же раковины она вспоминала - неизвестно, в какой связи, - про Гайдука, у которого оказались красивые светлые глаза и рассеянный взгляд такой взгляд бывает только у незаурядных личностей. Конечно, он невоспитанный сопляк и грубиян, мальчишка, совершенно не умеющий сдерживать свои щенячьи порывы. В самом деле, ну разве не постыдное зрелище - гогочущий Гайдук, похлопывающий по спине Павелека и выкрикивающий: "Классно он его обвел, скажи нет, и раз - в левый угол!" Вообще вся эта орава молокососов вокруг Гайдука чрезвычайно раздражала Целестину. Они совершенно ему не подходили. Насколько лучше выглядел Гайдук одинокий и хмурый, со взглядом, как бы блуждающим по просторам безлюдной Вселенной в поисках родственной души.
- Ты что, оглохла? - спросила Данка, подходя к раковине. - Я уже второй раз спрашиваю, который час, а ты хоть бы хны, бормочешь чего-то себе под нос...
Цеся вздрогнула и закрутила кран.
- Ну, так что, сегодня не занимаемся? - спросила Данка с надеждой в голосе.
- Нет, нет, занимаемся, - очнулась Цеся. - Пошли. Берем манатки - и на башню!
Прихватив по яблоку, девочки отправились в свое убежище. Внизу в квартире темнота уже затягивала углы, а здесь, высоко в башне, еще полно было солнечного блеска. За оконцами виднелись обнаженные макушки деревьев и желтое небо, усеянное мелкими сверкающими облачками. В башенке, в общем, было чертовски уютно. Цеся включила рефлектор, со вздохом растянулась на матрасе и сбросила туфли. Ей отчаянно не хотелось садиться за уроки. Она не стала возражать, когда Данка поставила пластинку с какой-то тихой, нежной музыкой. Лежала,
поглядывая то на небо, то на пришпиленные к узким простенкам яркие плакаты, и чувствовала странную сладкую грусть и смутную тоску. Скоро весна... что она принесет?
- Мне бы хотелось влюбиться, - вдруг сказала вслух Цеся и вздрогнула, испугавшись. Она совсем забыла про Данку.
Подруга посмотрела на нее снисходительно.
- Кому не хочется, - сказала она, флегматично грызя яблоко и одновременно записывая что-то в лежащей на коленях тетради. ? Честно говоря, я тоже только об этом и мечтаю.
- Как это? - с любопытством спросила Цеся и приподнялась в локте. - Я думала, ты влюблена в Павла.
- Что ты! - сказала Данка. - Он меня не понимает. Совершенно. Я влюблюсь только в человека, который сумеет понять все тайны мое личности.
- О господи! - взволнованно произнесла Цеся.
- Да, лапочка. Но, боюсь, это будет не так-то легко. Погляди вокруг. Ты видишь хоть одного интересного парня?
Цеся поглядела вокруг и увидела только плакаты с кинорекламой. Потом она дала некоторую волю воображению и увидела худое лицо с большим носом, впалыми щеками и светлыми глазами в длинных ресницах.
- Нет, не вижу, - решительно сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60