- шепчет, и по голосу слышно, что струсил.
А тень крадется по стене, дошла до середины и повернула нам навстречу, прямо под хоры. У меня даже сердце остановилось - так она неслышно шла. Но она пошла не по лестнице, в двинулась в ту комнату, где сидел заведующий. Мы замерли: что будет? И вдруг послышался грохот, рев, какой-то удар, и тень вылетела обратно.
- Ты что же это, пьяница ты несчастная, - орала тень на весь дом, вон теперь куда забрался гнать! Да еще дерется! Будь покоен, все-о заведующему расскажу, дай только приехать! И это что же, люди добрые: забрался в чулан, гонит - и пьет! Гонит - и пье-оот...
- Да замолчи ты, чертова кукла, - хрипел заведующий, сгрибчив тень за шиворот. - Не понимаешь, што ль, здесь экскурсия ночует... Всех перебудишь, а мне отвечать придется... А то все косы отмотаю, вот-те крест, отмотаю.
В это время мы с Юшкой скатились с лестницы и бросились бежать к себе в комнату. Тень сразу замолчала.
- Вот видишь, - сказал нам вслед заведующий, - ребята должно, в уборную ходили, все слышали. Подводишь ты меня, лахудра несчастная.
А мы с Юшкой, забившись в сено, хохотали до слез и до истерики, так что Елникитка отворила дверь из девчонской комнаты и торжественно сказала:
- Конечно, это Рябцев. Но не беспокойтесь, Рябцев, даром вам это не пройдет. Это возмутительное безобразие. Я даже не нахожу слов.
- Я и не беспокоюсь, - ответил я, и мне сразу стало скучно, а не смешно.
Утром нас разбудил какой-то дядя в синих очках, спросил нас, как мы спали. Он оказался настоящим заведующим и только что приехал из города. А тот был просто сторож, поэтому он так смешно и объяснял. А потом настоящий заведующий сказал нам, что сторож служил еще при помещике Урусове и что, должно быть, его придется прогнать. И это уже не в первый раз, что он выдает себя за заведующего.
На обратной дороге мы много хохотали над Елникиткой, что она пьяного сторожа приняла за заведующего и с серьезным видом слушала его объяснения. Уж знает свою естественную историю, так и не суйся в обществоведение.
6 июля.
Несмотря на то что Зин-Пална ходит все время расстроенная и бледная, - больна она, что ли, - вчера опять была экскурсия в Головкино. Она могла бы кончиться очень печально, если бы не хладнокровие Зин-Палны. Я нарочно сходил в нашу фабричную ячейку и, хотя не застал секретаря, все-таки запасся мандатом от имени ячейки на имя головкинского комсомола с просьбой об оказании мне содействия в обследовании крестьянского быта.
Было воскресенье, и поэтому в деревне было гулянье. Многие мужики уже с утра были пьяные, а комсомольцы, как на грех, ушли на какое-то собрание в рик, а это - верст двадцать пять. И вот что из этого вышло.
Зин-Пална разыскала председателя и просила его содействия. Он сам не пошел, а послал своего сына, парнишку лет пятнадцати. Мы начали обмер, пустили в ход рулетку, нас обступили со всех сторон бабы, девки, парни, ребятишки и глазеют. Я решил воспользоваться случаем и, пока остальные ребята возились с рулеткой, начал обследовать быт. Для этого я подошел к девчатам и вступил с ними в разговор. Они хихикали и прятались одна за другую, а я все приставал к ним, чтобы они спели какую-нибудь песню. Они говорят, что не знают.
- А кто из вас лешего видел? - спрашиваю я.
- Да вот он, леший, стоит, - отвечает одна и показывает пальцем на меня. Вдруг ко мне подходит один из парней и говорит:
- Ты к нашим девкам не лезь, ты за этим, што ли, сюда пришел?
Тогда я вынимаю мандат и ему показываю. Он посмотрел и говорит:
- Это не про нас писано. Раз ты сукомол, то и иди к сукомолу, а к девкам приставать нечего.
Я было вступил с ним в спор, но вижу, что они меня оттерли, а среди наших какое-то волнение.
Обмер шел по задам мимо огородов, и ихние, деревенские, ребятишки, которые толкались около рулетки, забрались в чей-то огород, нарвали стручков, а сказали на наших. Какая-то тетка выскочила, начала кричать. И лезет прямо с кулаками на Зин-Палну и кричит ей:
- Раз ты учительша, должна за ими смотреть.
Зин-Пална спокойно отвечает:
- Я не отвечаю за ваших, деревенских, детей, а мои тут все при мне были.
- Да что я не видела, што ль! Вон тот вон самый стручки рвал.
И показывает на меня.
- Что ты врешь-то, тетка! - закричал я, обозлившись. - Когда ж я у тебя стручки рвал?
- Он тут и к девкам приставал, - загорланили парни.
Тут Зин-Пална как гаркнет громовым басом, что я даже и не ожидал от нее такого:
- Как же вы смели, Рябцев, приставать к девушкам?
Весь галдеж сразу утих, а я молча вынул мандат и подаю Зин-Палне.
- Ну и что же? - спрашивает Зин-Пална.
- А то, что, раз я обследую быт, имею я право просить петь песни или не имею?
Тут подходит здоровенный мужик, который все молчал и смотрел, и говорит:
- Уходите вы от греха подальше, тут вам делать нечего.
А девки издали кричат:
- Оченно просим - от ворот поворот!
Какой-то еще пьяный мужичонка ввязался:
- Я их знаю, они насчет налога, - зе-мле-ме-ры, грети их душу мать совсем!
- Гони их в шею, а не то за дреколья возьмемся! - закричали со всех сторон.
А баба, у которой тырили стручки, подскакивает к Зин-Палне и хвать ее за рукав. А тут откуда ни возьмись - Алешка Чикин. Схватил бабу за руку и мотнул ее в сторону.
- Да что ж это, православные, руками хватают! - заорала баба, а какой-то длинный парень схватил Алешку за плечо.
- Стойте! - опять таким же голосом гаркнула Зин-Пална, и ее единственный желтый зуб блеснул, как клык. - Дайте слово сказать.
И опять все замолчали.
- Вот вы ничего толком не спросите, - говорит Зин-Пална учительским голосом, - а лезете в драку. Мы желаем вам добра. Хотим быть вашими городскими шефами, а для этого нам надо составить плант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73