Но я заметил, что стал гораздо серьезней, и понимаю, какая теперь лежит на мне ответственность. Во всяком случае, постараюсь оправдать доверие укома. В этом деле важней всего выяснить цели и задачи форпоста, и тогда сразу станут понятны пути, по которым нужно добиваться этих целей.
С Сильвой мы несколько расходимся по вопросу о форпосте, но это ничего не значит. Я так думаю, что сущность форпоста ясна из самого его названия. Никпетож мне объяснил, что "форпост" значит по-немецки: "передовое укрепление", "передовой пост". Чье передовое укрепление? Ясно, что партии и комсомола. Следовательно, форпост в школе первой ступени, где комсомольцев нет или очень мало, должен играть роль комсомольской или партийной ячейки, то есть направлять и влиять, в сущности, на всю работу школы. И идти впереди. И тут задачи важней, чем следить за ребятами, чтобы они ходили с утертыми носами, или чистили зубы, или уроки готовили. На это есть учкомы, санкомы и прочие школьные объединения. А форпост - это идейное руководство, а кроме того, нужно забрать в руки полное влияние над неорганизованными ребятами.
Но форпост хорош еще и тем, что позволяет влиять на шкрабов. Взять, например, хоть отметки. До сих пор некоторые из шкрабов ставят уды, нуды, вуды, а Людовика Карловна хотя и тайно, но продолжает ставить двойки, тройки и пятерки. Вообще Люкарка - личность безвредная; она очень толстая, добродушная; и не все ли равно, сколько она поставит за пение, - потому что пение предмет необязательный. Но важен принцип. Раз отметки уничтожены - никто не имеет права их ставить, хотя бы и тайно. А уды и нуды - это те же отметки.
Хорошо, что послезавтра начинаются занятия в школе; значит, все войдет в свою колею.
8 сентября.
Занятия начались. Мы с Сильвой переписали всех пионеров как первой, так и второй ступени. Всего оказалось сорок восемь человек из разных отрядов. Первое собрание форпоста назначили на ближайшее воскресенье. Посоветовавшись в учкоме, мы с Сильвой решили форпостом называть все объединение школьных пионеров и из их среды выбрать Совет форпоста. А не так, как в семнадцатой школе (она недалеко от нас): там форпост и з б и р а е т с я собранием всех пионеров. По нашему мнению, это неправильно. Будем делать по-своему.
9 сентября.
Не успели начаться занятия, как некоторые девчата спешат проявить свой характер. В частности, Черная Зоя. Я ей неоднократно показывал свое равнодушие, но она не может успокоиться. Кроме того, пора кончить заниматься пустяками. Но ей неймется. Сегодня она пристала ко мне с поэтом Есениным. Ей очень нравится "Москва кабацкая" и потом еще и то стихотворение, где Есенин пишет: "В зеленый вечер под окном на рукаве своем повешусь..."
Я выразил свое мнение в таком виде:
- Есенин - типичный крестьянский поэт, попавший в город и не смогший осуществить свои мелкобуржуазные тенденции. Поэтому на нас он не должен влиять, поскольку мы настаиваем на диктатуре пролетариата. И стихи его упадочные. Никпетож просвещал нас в том смысле, что Есенин - скорей поэт богемы и люмпен-пролетариата, но я с этим не согласен. Может быть, если считать, что богема есть мелкобуржуазное течение, тогда это так.
После этого Черная Зоя вдруг говорит:
- А я сама пишу стихи. Тебе было бы интересно послушать?
Я сказал ей, что не очень-то интересуюсь стихами, но послушаю. Тогда она прочла мне следующее:
Я опять к тебе вернулась,
Я теперь совсем твоя,
От любви прошедшей отвернулась,
Сделалась покорная раба...
Только отчего-то змейкой в косы
Серебристая вплелася прядь...
То, что тот, ушедший, был дороже,
Никогда не буду вспоминать.
Все равно - любовь того, другого,
Как моя любовь к нему - ушла...
Я еще вчера о нем молила бога,
А теперь - твоя покорная раба...
Я взял у ней листок и стал разбирать стихи по косточкам. Главным образом меня здесь интересовала идеология.
- Прежде всего рабство отменено, - сказал я. - И даже всякие там нежные чувства не могут его воскресить. И если ты так чувствуешь, то это не больше как пережиток прошлого, который тебе нужно вырвать с корнем. Во-вторых, в стихах замечается такая буза: серебристая прядь, которая вплелась в косы, - это, должно быть, надо понимать: седая? А какая же у тебя седая прядь? Если бы ты сравнила свои косы с гуталином, это еще было бы на что-то похоже...
- Да это - поэтическое преувеличение, гипербола, - перебила Черная Зоя.
- Ну, это не оправдание, нужно знать меру и в преувеличениях, ответил я важно. - А то - черт знает что можно написать; например: что у тебя в груди волнуется океан, а ты по нему плывешь на лодке... Потом, разве так бывает, что вчера ты любила одного, завтра - другого, а потом опять первого?..
- Бывает, - не глядя на меня, ответила Зоя.
- Это - девчачьи бредни, по-моему. Да и рано тебе такие вещи писать...
- А тебе - не рано?
- Я и не пишу.
- Врешь, - горячо сказала Черная Зоя. - Сильфиде Дубининой писал, а мне читал, разве не помнишь? Я-то хорошо помню...
- Что ты мелешь, - с равнодушным видом сказал я. - Во-первых, там вовсе не про любовь было; а потом - при чем тут Сильва?
- Не ври, не ври, не ври, - зачастила Зоя. - И в глаза даже не можешь смотреть, потому что врешь. Я даже помню наизусть эти стихи: "Мне помнится весь разговор твой умный и наш контакт немой средь этой школы шумной". Как же не про любовь? Ага, покраснел, покраснел?
- Какая же любовь, если говорится про контакт? Это надо понимать в деловом смысле. И потом, ведь мы сейчас дискутируем про твои стихи, а не про мои. Если ты будешь приставать с моими стихами, то ну тебя к черту.
- Пожалуйста, прости, Костя, - сказала Зоя. - Я больше не буду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73