Учительница ей ничего больше не сказала и сразу же приступила к уроку.
Вместе со всем классом новенькая писала диктовку. Собирая тетради, Елизавета Ивановна остановилась около ее парты и негромко спросила.
- Ну, как, Морозова?
- Хорошо, - пробурчала новенькая.
- Может быть, тебе лучше все-таки пойти домой?
- Нет, - сказала Морозова и отвернулась.
Больше за весь день Елизавета Ивановна к ней не обращалась и не вызывала ее ни на русском ни на арифметике. Товарищи тоже оставили ее в покое.
В конце концов, что тут особенно интересного в том, что маленькая девочка заплакала на уроке? О ней просто забыли. Только Лиза Кумачева почти каждую минуту спрашивала у нее, как она себя чувствует, и новенькая или говорила ей "спасибо", или ничего не отвечала, а только кивала головой.
Кое-как досидела она до конца уроков, и не успел отзвенеть последний звонок, как она торопливо собрала свои книжки и тетради, затянула их ремешком и побежала к выходу.
У вешалки, постукивая номерком о прилавок, уже стоял Володька Бессонов.
- Вы знаете, нянечка, - говорил он, - у нас в классе новенькая. Ее зовут Морозова. Она с Украины приехала. С Восточной... Вот она! - сказал он, увидев Морозову. Потом посмотрел на нее, сморщил нос и сказал: - Что, плакса-вакса, не удалось обскакать? Я все-таки первый ухожу. Да-с.
Новенькая взглянула на него с удивлением, а он прищелкнул языком, повернулся на каблуках и стал натягивать пальто, - как-то по-особенному, всовывая руки в оба рукава сразу.
Из-за Володьки новенькой не удалось уйти незамеченной из школы. Пока она одевалась, в раздевалке набился народ.
Застегивая на ходу коротенькое пальтецо с белым заячьим воротником, она вышла на улицу. Почти следом за ней выбежала на улицу Лиза Кумачева.
- Морозова, тебе в какую сторону? - сказала она.
- Мне - сюда, - показала налево новенькая.
- Ой, по пути, значит, - сказала Лиза, хотя идти ей нужно было совсем в другую сторону. Просто ей очень хотелось поговорить с новенькой.
- Ты на какой улице живешь? - спросила она, когда они дошли до угла.
- А что? - спросила новенькая.
- Ничего... Просто так.
- На Кузнечном, - сказала новенькая и зашагала быстрее. Лиза еле-еле поспевала за ней. Ей очень хотелось как следует расспросить новенькую, но она не знала, с чего начать.
- Правда, Елизавета Ивановна хорошенькая? - сказала она.
Новенькая помолчала и спросила:
- Это какая Елизавета Ивановна? Учительница?
- Да. Правда, она чудная?
- Ничего, - пожала плечами новенькая.
Здесь, на улице, в своем легком пальтишке она казалась еще меньше, чем в классе. Нос и все лицо у нее на морозе страшно покраснели. Лиза решила, что лучше всего заговорить для начала о погоде.
- У вас что - на Украине - теплее или холоднее? - сказала она.
- Трохи теплей, - сказала новенькая. Вдруг она убавила шаг, посмотрела на свою спутницу и сказала:
- Скажи, это очень глупо, що я так ревела сегодня у классе?
- Ну, почему? - пожала плечами Лиза. - У нас тоже девочки плачут... А ты почему плакала, что у тебя случилось, а?
Она думала почему-то, что новенькая ей не ответит. Но та посмотрела на Лизу и сказала:
- У меня папа пропал.
Лиза даже остановилась от удивления.
- Как пропал? - сказала она.
- Он - летчик, - сказала новенькая.
- А где он - в Киеве пропал?
- Нет, здесь - на фронте...
Лиза открыла рот.
- Он что у тебя - на войне?
- Ну, да, конечно, - сказала новенькая, и Лиза, посмотрев на нее, увидела, что у нее в глазах опять блестят слезы.
- А как же он пропал?
- Ну, как вообще на войне пропадают. Улетел, и никто не знает, що с ним. Одиннадцать дней от него писем не было.
- Может быть, некогда ему? - неуверенно сказала Лиза.
- Ему и всегда некогда, - сказала новенькая. - А он все-таки в декабре оттуда восемь листиков прислал.
- Да, - сказала Лиза и покачала головой. - А вы когда, давно из Киева приехали?
- Мы сразу, вместе с ним приихалы, як только война началась - на третий день.
- И мама твоя приехала?
- Конечно.
- Ох, наверно, она тоже волнуется! - сказала Лиза. - Плачет, наверно, да?
- Нет, - сказала новенькая. - Моя мама умиет не плакать...
Она посмотрела на Лизу, сквозь слезы усмехнулась и сказала:
- А я вот не умию...
Лиза хотела сказать ей что-нибудь хорошее, теплое, утешительное, но в эту минуту новенькая остановилась, протянула ей руку и сказала:
- Ну, до свиданья, теперь я одну пойду.
- Почему? - удивилась Лиза. - Это ж еще не Кузнечный. Я тебя провожу.
- Нет, нет, - сказала новенькая и, торопливо пожав Лизину руку, побежала дальше одна.
Лиза видела, как она свернула за угол - в Кузнечный переулок. Из любопытства Лиза тоже дошла до угла, но когда она заглянула в переулок новенькой там уже не было.
* * *
На следующее утро Валя Морозова пришла в школу очень поздно, перед самым звонком. Когда она появилась в классе, там сразу стало очень тихо, хотя за минуту до этого стоял такой гвалт, что в окнах звенели стекла, а мертвые бабочки в классной коллекции шевелили крылышками, как живые. По тому, как участливо и жалостливо все на нее посмотрели, новенькая поняла, что Лиза Кумачева уже успела рассказать о вчерашнем их разговоре на улице. Она покраснела, смутилась, пробормотала "здравствуйте", и весь класс, как один человек, ответил ей:
- Здравствуй, Морозова!
Ребятам, конечно, было очень интересно узнать, что у нее слышно нового и нет ли известий от отца, но никто не спросил у нее об этом, и только Лиза Кумачева, когда новенькая уселась рядом с ней за парту, негромко сказала:
- Что, нет?
Морозова покачала головой и глубоко вздохнула.
За ночь она еще больше осунулась и похудела, но, как и вчера, жиденькие белокурые косички ее были тщательно заплетены, и в каждой из них болтался зеленый шелковый бантик.
1 2 3 4 5 6 7