– Значит, ты знала, где Антонио? Отвечай! Если не хочешь, чтобы с тобой было то же самое!
Маура забилась в угол дивана, в ужасе пытаясь зарыться в диванные подушки.
Вдруг раздался звонок в дверь. Родриго вздрогнул, напрягся, словно зверь, готовый к прыжку, и приказал:
– Не открывай! Говори все, что знаешь! Быстро! Где Антонио?
– Я сказала тебе правду, Родриго. Он ушел. Ушел вчера… Мы с Рафаэлем везде его искали… Клянусь тебе! – плача, кричала Маура.
– Ты просто идиотка, Маура.
Родриго сделал шаг назад, поднял пистолет… И вдруг схватился за руку, с недоумением глядя на кровь, обильно струившуюся по руке, на упавший на пол пистолет.
– Вызови полицию, Пабло, – сказал Антонио, входя через заднюю дверь.
…Дон Даниэль увидел, как из кухни выходит его друг и чуть не плачет. Чучо расстроен! Дон Даниэль не мог допустить, чтобы плакали его друзья, и он тут же пригласил Чучо в их любимое кафе, находившееся вблизи отеля «Конгресс». По дороге дон Даниэль выслушал печальную исповедь друга, пережившего час назад горькое разочарование: Мерседес отказалась выйти за него замуж, она любит Чучо как брата и только!..
Дон Даниэль утешал друга, и вскоре они уже сидели за столиком, тихо радуясь, что удалось ускользнуть незамеченными от бдительного ока Района. И вдруг рука дона Даниэля, державшего стаканчик с вином, замерла на полпути. Через несколько столиков от них он увидел…
– Не может быть!
– Чего, дон Даниэль? – подскочил Чучо.
– Тот сеньор… Вон там… Это судья, который регистрировал брак моей дочери.
Дон Даниэль поднялся и торопливо зашагал к столику, за которым сидел коренастый, седоволосый сеньор в хорошо сшитом костюме и белой рубашке.
– Простите, вы судья Ромеро Варгас? – спросил он.
– Да, – удивленно ответил сеньор.
– Я – отец Ракель Саманьего. Хочу поговорить с вами.
Дон Даниэль говорил долго, проникновенно, со слезами на глазах: о достоинствах Антонио, о злодействе Максимилиано, о красоте Ракель… К тому же у них с судьей оказалось много общего: у того и другого давно умерли жены, и тот и другой были отцами взрослых дочерей. Неудивительно поэтому, что в конце концов оба пришли к одному выводу: было бы в высшей степени несправедливо, если бы после всех страданий и мытарств дон Даниэль и его дочери оказались в тюрьме.
– Кроме того, – сказал растроганный судья, – один-единственный поступок может облагородить целую жизнь!
– Да, сеньор, да! Вы хороший человек. Я это вижу по вашим глазам. Человек, которого трогает чужое горе, не может быть плохим! – заверил его не менее растроганный дон Даниэль.
– Завтра я пойду с вами в полицию, – решил судья, – и…
– Нет, нет, надо идти сейчас же, – запротестовал дон Даниэль.
– Но видите ли, дело в том, что я… – замялся судья, вспомнив обещание, данное им Клаудио!
Видя замешательство судьи, дон Даниэль задумался.
– Послушайте, давайте сделаем так, – сказал он наконец. – Напишите мне письменное признание. Вы даже можете сказать, что сеньор Альбенис обманул вас: сказал, что Антонио Ломбарде не существует. Обещаю вам, что отнесу это заявление в полицию завтра или послезавтра, чтобы у вас было время опять уехать за границу.
Судья согласился.
Не откладывая дела в долгий ящик, они поднялись в номер судьи. Судья присел к тумбочке у кровати, а дон Даниэль стал рядом, не отводя взгляда от быстро бегающего по бумаге перу. Наконец тот поставил подпись и со вздохом облегчения протянул бумагу дону Даниэлю:
– Вот, сеньор Саманьего. Мою подпись отлично знают в отделе гражданского бракосочетания в Гвадалахаре.
– Большое спасибо, – раскланялся благодарный дон Даниэль.
– Только одна просьба… Отнесите это в полицию послезавтра, дайте мне время улететь.
– Даю вам слово. Рад был вновь вас увидеть, – любезно сказал дон Даниэль, почтительно прикрывая дверь. А судья набрал номер портье и попросил побыстрее приготовить счет.
Глава 59
Максимилиано сидел в своей большой спальне и, взявшись за голову, обдумывал, что делать дальше. Похоже, ситуация выходит из-под контроля и, если сейчас ничего не предпринять, дальше пойдет еще хуже. Ладонью правой руки он постучал о сжатый кулак – обычный его жест, выражающий решимость, – резко поднялся, быстро вышел из комнаты и сбежал по широкой лестнице. Направляясь к телефону, он услыхал совсем рядом, за стеной зелени, чьи-то голоса. Максимилиано прислушался. И вдруг из тихого разговора вырвалось и ударило его словно током, слово «судья». Максимилиано насторожился, подошел поближе.
– Да, да, все уже готово, – узнал он голос Камилы. – Под каким-нибудь предлогом позовут Максимилиано, и ему не останется ничего другого, как признать, что это он выдавал себя за Антонио.
– А если судья, увидев Макса, притворится, что не знает его? – Теперь говорила Ракель.
Макс все понял и, услышав «отель Конгресс», он стремительно бросился к себе в комнату и, после минутного раздумья, набрал номер телефона Луиса Трехо.
– Немедленно поезжай в отель «Конгресс» – приказал он. – Там остановился судья из Гвадалахары. Помнишь такого? Игнасио Ромеро Варгас. Убей его!
– Не могу, – сдержанно сказал Луис, – у меня тут Марта. Она знает, что Габриэль здесь. Я со вчерашнего дня пытаюсь с вами связаться. Но этот проклятый Рамон отказывается вас подзывать! Что мне делать?
– Убей их обоих! А я займусь судьей, – решительно сказал Максимилиане.
– Как? Обоих? – переспросил Луис, покосившись на Марту.
– Всех! С меня хватит! Убей их, я сказал тебе. – И он швырнул трубку на рычаг.
Марта всю ночь просидела на диване, перемежая бодрствование редкими урывками сна. Услышав удивленный вопрос Луиса Трехо, она инстинктивно ощутила опасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148