И все-таки, несмотря на то, что он пришелся не по нраву дворецкому, Чучо все равно – от душевной широты – пригласил Рамона отметить их знакомство, – вот только бы получить вознаграждение от сеньора Ломбардо…
Поздно вечером позвонил из Гвадалахары Пабло. Антонио попросил переключить телефон на кабинет. Несколько минут внимательно слушал, не задавая вопросов, и, поблагодарив, положил трубку на место. Он не знал, что думать: Пабло был у консьержки, адвоката, хозяина меблированных комнат. И все в один голос утверждали, что никогда не видели человека, снятого на фотографии, не имели с ним никаких дел… А он, Антонио, так много надежд возлагал на эту поездку своего помощника. Так многое зависело от ее результатов… Но у Пабло не создалось впечатления, что эти люди говорили неправду, может быть, к ним приходил кто-то другой?..
Так он и Ракель сказал, когда позже увидел ее. И она, глядя на Антонио в упор, спросила: «Значит, ты думаешь, что неправду говорила я?.. Посмотрим, осмелится ли Макс отрицать все при мне!» – Антонио не узнавал тихой, спокойной Ракель.
– Я не потерплю, чтобы все кругом обвиняли меня в том, чего я не совершала! – в волнении говорила она. – Мне не нужно заботиться, как тебе, о чести фамилии! Более того, пусть будет скандал! И чем больше, тем лучше! Потому что с меня довольно! Ясно тебе, Антонио? Довольно!..
В гостиной, куда спустился Ломбарде, что-то оживленно обсуждали Виктория с Оскаром. Рядом молча сидел Максимилиано, скептически оглядевший вошедшего брата. При появлении Антонио разговор прекратился. «Говорили, конечно, о них с Ракель. Что же еще могло так долго занимать обитателей этого дома?» – подумал Ломбардо. Виктория снова и снова жалобно просила его о том, чтобы он помирился с Максом: нет оснований обвинять брата столь жестоко и несправедливо. Эта женщина лишила его разума…
Сколько раз все это он уже слышал…
– Хорошо, – наконец согласился Антонио, уставший от всех этих разговоров. – Но берегись, Максимилиано, и заруби себе на носу: Ракель для тебя не существует! – их взгляды встретились.
– Виктория права, – поддержал опасения мачехи Оскар. – Эта женщина и в самом деле лишила тебя разума, ты не должен обращаться с ней, как со своей женой, тем более навязывать ее общество семье Ломбардо.
Антонио очень доверял Оскару за его объективность в суждениях, широту взгляда, образованность. Доверял и любил, поскольку Пласенсиа, как и он, Ломбардо, свято чтил законы семьи, преклонялся перед мачехой, любившей самоотверженно и нежно его покойного отца. Но бывали минуты, особенно в последнее время, с тех пор, как в доме появилась Ракель, когда Антонио не мог сдержать себя даже в разговоре с доктором: ему хотелось отстоять невиновность жены, в которой он был уверен, защитить ее, такую нежную и ранимую. Сколько можно терпеть вмешательства в его жизнь? – Антонио вскипел, но, совладав с собой, лишь твердо произнес.
– Запомните раз и навсегда. Это мой дом, и я буду делать здесь все, что мне заблагорассудится!..
…Чучо ликовал. Наконец-то состоялось его свидание с доном Антонио и тот ему взамен часов отвалил триста пятьдесят тысяч песо. Целое состояние! Будто выиграл в лотерею и даже билета не покупал… И еще сеньор сердечно поблагодарил его… Все это Чучо рассказал дону Даниэлю, который предостерег: с такой суммой денег ходить по улицам опасно, лучше, мол, спрятать ненадежней. Например, в носок – оттуда их вору будет трудно вытащить. В носок?.. Но у Чучо сроду не было носков!.. И тогда дон Даниэль любезно предложил ему свои. И еще предложил свою рубашку и брюки – у Чучо они были сильно поношены: куда ж в таком одеянии думать о ресторане или каком-нибудь веселеньком местечке, куда Чучо пригласил еще вчера дона Даниэля и тот с благодарностью согласился. Саманьего было хорошо тут, но он нередко скучал в одиночестве: у дочерей была масса своих проблем, и нередко он видел их всего минуты.
– Мы отлично проведем время, дон Даниэль! Клянусь, вы не раскаетесь! У нас куча денег. Будем заходить в самые элегантные места, туда, где бывают большие сеньоры…
Дон Даниэль с сомнением оглядел выцветшую, не первой свежести рубаху, залатанные брюки… Да, хорошо Чучо будет смотреться. Они отправились в город, долго бродили, выбирая где бы посидеть, пока им не приглянулся какой-то небольшой подвальчик, куда они и вошли. Заняли столик, заказали выпивку. Дон Даниэль все время чувствовал себя не слишком комфортно, ему и пить уже ничего не хотелось, и есть – тянуло домой, в бунгало Ломбардо, где он привык жить в одиночестве и где ему нравился покой и тишина, нарушаемые лишь шумом океанского прибоя. Но Чучо от рюмки к рюмке все более входил в раж. Ему уже не терпелось ехать куда-то еще… Они вышли на воздух, поймали такси и снова отправились искать, где бы продолжить праздновать. Может, варьете? – не унимался Чучо. – Там слишком шумно, возразил дон Даниэль: и он предпочитал что-нибудь поспокойнее, хотя Саманьего видел, что его приятелю давно пора остановиться… Но не тут-то было, Чучо был навеселе и, рассчитавшись с таксистом, потащил дона Даниэля в какой-то маленький ресторанчик, из открытых дверей которого доносилась громкая музыка… Кажется, тут не грех и станцевать разок – отважился Акунья, когда они устроились и заказали предложенный официантом напиток. «Похоже, вон та растрепанная мне подмигивает!..» – и Чучо отправился на маленький пятачок, где в такт музыке двигались несколько пар. Дону Даниэлю стало и вовсе не по себе. Низенький, широкоплечий толстячок Чучо прижимал к себе партнершу, вертлявую девицу с распущенными волосами, чуть ли не на голову выше партнера… Но Чучо этого было мало – он хотел, чтобы старик Саманьего тоже нашел себе пару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148