Это сохранилось бы в истории и передавалось бы из поколения в поколение! Вряд ли это безумство пошло бы мне на пользу. Господи, как прекрасно снова смеяться! Моя бедная мама и мой несчастный муж так настрадались из-за меня, что теперь с трудом выносят друг друга.
– Вы хоть немного скучали по мне? – нетерпеливо спросил Карл.
– Гораздо больше, чем «немного». И мне было очень горько от мысли, что вы сердитесь и что из-за меня ваш гнев обрушился и на моего супруга.
– Вы счастливы с ним?
Впервые за все время голос короля звучал напряженно.
– Очень счастлива. И не сердитесь за то, что я признаюсь вам в этом.
– Как я могу сердиться за это? Раз уж вы вышли за него замуж, я должен быть совсем никчемным человеком, чтобы не желать вам счастья. Безумство неразделенной любви прошло, но ведь дружба осталась. Я не знаю никого, с кем у меня могла бы быть более счастливая и радостная дружба. Однако обычно мужья ревнуют ко мне, и это нельзя не принимать во внимание.
– Я не думаю, что Леннокс будет ревновать, во всяком случае, если и будет, то не очень. Мы доверяем друг другу и никогда друг другу не изменим. Он очень серьезный человек, это верно, но и я иногда тоже могут быть серьезной. Но его совсем не раздражает, когда я весела и смеюсь.
– Если бы это раздражало его, он был бы еще большим глупцом, чем кажется мне, – выразительно заметил король.
– О сэр! Как бы я хотела, чтобы вы стали друзьями! Ради меня, – взмолилась Фрэнсис.
И неожиданно, словно ее поразила совсем другая мысль, она спросила:
– А королева знает об этом визите?
– Черт возьми! Конечно, нет! Она была бы вне себя от страха, что я могу заразиться. Я подожду еще несколько дней, чтобы не волновать ее. Но все это время она много говорила о вас. Она хочет, чтобы наши отношения восстановились и чтобы вы снова были с ней.
– Я тоже хотела бы этого, – призналась Фрэнсис. – Ее Величество всегда было бесконечно добра ко мне.
– Хорошо, посмотрим, – ответил король, не выпуская руку Фрэнсис из своей. – Нам очень плохо без вас, и нельзя допустить, чтобы вы похоронили себя в Кобхеме, как бы он ни был прекрасен.
Услышав это, Фрэнсис не могла не начать рассказывать Карлу о своем доме, и он очень внимательно слушал ее рассказ, не переставая думать о том, что она похожа на ребенка, которому дали новую игрушку. Но когда она рассказала, как, стоя на высоком холме в своем парке, наблюдала за датской флотилией, как обеспечивала продовольствием принца Руперта и как посылала порох в Дорсет, он не смог сдержать восхищения.
Когда миссис Стюарт, войдя в комнату дочери, увидела, что возле ее кровати сидит король, держит ее за руку, и они мирно беседуют, она испугалась и удивилась.
Фрэнсис пришлось объяснить ей, что король приплыл на лодке и был вынужден перелезать через ограду, потому что калитка оказалась закрытой. Миссис Стюарт не знала, что ей делать, – возмущаться или радоваться тому, что Карл совершил такое путешествие ради ее дочери. Она действительно была очень довольна, что Фрэнсис и Леннокс вернули расположение короля, но не могла представить себе, как ее зять отнесется к этому неожиданному визиту Его Величества.
Однако, когда Фрэнсис обо всем рассказала мужу, он отнесся к ее рассказу очень спокойно. Правда, это произошло лишь на следующий день, потому что король ушел от нее раньше, чем вернулся Леннокс, который был несколько смущен тем, что во дворце выпил больше, чем следовало. Фрэнсис, однако, предвидела, что такое может произойти, потому что последние дни он почти неотлучно был при ней, а если и уезжал из дома, то только для того, чтобы найти ей капли и лосьоны.
Вскоре Фрэнсис совсем поправилась, начала выезжать в свет, и королева была счастлива вновь увидеть ее. Лицо Фрэнсис пострадало не сильно, а умелое применение косметики делало практически незаметными следы, оставленные болезнью.
Леннокс очаровал Екатерину, к тому же она так искренне смеялась над необычным визитом короля в Сомерсетхаус и так открыто говорила о нем, что никому и в голову не могло прийти, что это было проделано без ее согласия. Она наблюдала за Фрэнсис и Ленноксом гораздо более внимательно, чем они думали, и с радостью убедилась в том, что они действительно счастливы и искренне любят друг друга. Что же касается Карла, то все было именно так, как и предполагала Екатерина: он не был более страстно влюблен во Фрэнсис, но по-прежнему получал большое удовольствие от общения с ней, и его искренняя привязанность не вызывала никаких сомнений.
В начале осени, вернувшись из Кобхема, где она провела несколько недель, Фрэнсис устроила в Сомерсетхаус большой прием для королевской четы, и во время этого приема королева сообщила, что герцогиня Леннокс и Ричмонд назначена одной из ее ближайших придворных дам. Одновременно король вручил Фрэнсис подарок: одну из золотых медалей, отчеканенных в честь заключения мира с Голландией; медаль и цепь, на которой она висела, были украшены бриллиантами. На одной стороне медали был портрет Карла, на второй – портрет Фрэнсис в образе Британии. Тактичная Екатерина презентовала Ленноксу миниатюру – свой собственный портрет.
Помимо нового назначения, Фрэнсис получила во временное пользование прелестный дом – Павильон – в Баулинг Грин, недалеко от Уайтхолла. Самуэль Пепис, который навещал там Леннокса, описал его как небольшое здание с прелестными комнатами. Леннокс произвел на него впечатление «весьма доброжелательного человека», но Пепис был разочарован тем, что ему не удалось повидать Фрэнсис, которая в очередной раз уехала в Кобхем.
И правда – едва ли не большую часть времени Фрэнсис проводила именно там, что могло бы создать определенные трудности в связи с ее новым назначением, если бы это назначение не было столь откровенной синекурой и если бы король был меньше увлечен Нелл Гвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105