Борода и длинные волосы мужчины были одного оттенка с волосами Дасти, а глаза – того же теплого шоколадного цвета. Даже их загар совпадал. И она явно унаследовала от него свой рост. Скалы и река на заднем плане наводили на мысль, что они были сняты где-то в штате Юта. Верно, у нее была там семья, и она вовсе не беспризорная цыганка.
Прислушиваясь к тому, что происходило за дверью ванной комнаты, он потянулся за другой фотографией. Шум душа подсказал ему, что она нескоро еще присоединится к нему. Он сам предпочел бы присоединиться к ней. Замок двери легко открыть. Да вот осмелится ли он?
Нет. Судя по ее нервозности в его присутствии, она не так равнодушна к нему, как хотела показать, но она и не из тех женщин, которых можно взять наскоком. Он должен действовать не торопясь, узнать ее получше. Мигель усмехнулся, припомнив свой разговор с Рамоной.
Поскольку он искренне любил женщин и ему интересно было выслушивать их, соблазнение происходило до смешного легко, даже когда у него и в мыслях этого не было. Но он никогда не лгал, не давал ложных обещаний. Один-два раза он уже думал, что нашел свою любовь, но не спешил с объяснением в любви. Со временем каждый роман наскучивал ему.
Он не думал, что будет легко соблазнить Дасти или что она когда-либо надоест ему. Поэтому не хотел рисковать и давить на нее. Вместо того, чтобы давать волю своему воображению и представлять себе, как она выглядит под струями воды, он сосредоточился на второй фотографии. На ней была снята семья на зеленой лужайке перед двухэтажным домом. Дасти на фотографии не было. Пузатый лысеющий мужчина обнимал одной рукой маленькую элегантную блондинку. Перед ними выстроилось трое маленьких детей. Ни один из них не был похож на Дасти.
Шум душа прекратился, и Мигель поспешно вернул фотографию на место. Приставив подушку к стене, он оперся на нее спиной и стал терпеливо ждать. Дасти ведь могла понадеяться, что он поел и ушел, но ее ждал сюрприз. Он не намеревался уходить, не позавтракав.
Выйдя из душа, Дасти почувствовала себя неизмеримо лучше – с отмытым от косметики, машинного масла и следов слез лицом. Натянув на себя черный закрытый спортивный костюм, она улыбнулась, представив себе, как будет разочарован Мигель. Он, чего доброго, надеется, что она выйдет к нему в прозрачном неглиже.
– Явление красоты, – объявил он, поднимаясь с постели и поднося ей пиво, когда она распахнула дверь ванной комнаты. – И даже в рекордно короткое время.
– Ешь свою пиццу, – парировала Дасти, уверенная в том, что ее спортивный костюм выглядит не сексуальнее мешка.
– Присоединяйся ко мне, – предложил Мигель, подводя ее к подобию стола. – Тебе нравятся джалапеньо и ананас?
– Никогда не пробовала, – отпила она, присаживаясь на дальний конец комода, чтобы и близко не подходить к постели. – Звучит таинственно. – Мягкий свет лампы создавал слишком интимную на ее вкус атмосферу. Она прибавила света в лампе.
– Горячее и сладкое чудесно смешиваются на языке. Попробуй хоть немного. – Он пересек кухню и принес пиццу и салфетки, пока она расчистила место на комоде. – Ты играешь на гитаре? – Он показал на инструмент ломтем пиццы, который подавал ей.
– Немного. Она помогает во время ночных экскурсий. Удивительно, как люди разучились обходиться без телевизора. – Она откусила кусочек пиццы. Мигель смотрел, как ниточка сыра растягивается от куска пиццы до ее губ. Свободной рукой она отправила весь кусок в рот. – Вкусно, – признала она и потянулась за пивом. Мигель улыбнулся и кивнул. – Горячо, но вкусно.
– Что там за семейка? – спросил Мигель через пару минут, указывая на фотографии.
– «Такие правильные», – хохотнула она. Мигель удивленно приподнял одну бровь. – Так их называет отец. Это вторая семья моей матери. Ее мужа зовут Фред Райт. Он страховой агент из Нью-Джерси. – Она наморщила нос, показывая свое отвращение.
– Твой отчим.
Дасти выразительно покачала головой:
– Муж моей матери. – Она взяла еще один кусок пиццы, потом заколебалась. – Ты не против?
– Там еще много, ешь-ешь. – Он взял другую фотографию. – Но ты очень любишь своего отца?
– Да. – Она улыбнулась. Ей не хотелось сейчас думать об отце.
– А где он живет?
– Там, куда зовет его душа. – Она заморгала и поспешно откусила кусочек пиццы, хотя не проглотила еще и первого. Ну чего он не заткнется? Жевал бы свою пиццу.
– Совсем не похож на этого страхового агента из Нью-Джерси, – заметил Мигель.
Дасти рассмеялась:
– Ты прав. Единением с природой Фред считает поездку на забитый толпами пляж.
– А твой отец?
– Рюкзак на спину – и подальше от изводящей его толпы.
– В Нью-Джерси?
– По мнению отца, природы нет к востоку от Миссисипи.
– А ты живешь с матерью или отцом?
– Это что, допрос?
– Знаешь, я прожил в Пайнкрике всю жизнь, не считая четырех лет в колледже в Туксоне. Ты меня просто пленяешь.
– Ты хочешь выслушать историю моей жизни… – Дасти взглянула на будильник, – в час ночи? – Она собрала салфетки и закрыла коробку с пиццей в знак прощания.
– Я «сова» и не засыпаю без сказки.
– Даже и не мечтай заснуть в моей постели.
– Может, вместе?
– Ни за что.
Он ухмыльнулся, и Дасти невольно улыбнулась в ответ. Его добродушие было заразительным, и она не могла не признать, что он не очень-то наседал на нее. Она ожидала, что он начнет лапать ее, как только они окажутся в доме.
– Итак, жили-были… – подсказал Мигель, намекая, что не уйдет, не услышав ее историю.
Дасти вздохнула:
– Мне понадобится еще одно пиво, если уж ты ждешь от меня настоящей исповеди.
– Никогда не дозовешься эту официантку! – Мигель огляделся с притворным раздражением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50