Внезапно Дункану пришла в голову пугающая мысль: Кэйро не вернется. У него сжалось горло. Должно быть, такой же страх испытала Кэйро пять лет назад, когда проснулась наутро после свадьбы и обнаружила, что он исчез.
Глава 11
Фиби понравилось танцевать, сидя на коленях Грэма.
– Неплохо повеселились, верно? – спросил он, уже в тысячный раз поворачиваясь в кресле и вызывая у Фиби блаженное головокружение.
И вдруг, как поезд на американских горках, он затормозил.
– Что случилось?
– Помнишь моего сына, о котором мы недавно говорили?
– Конечно. Его зовут Дункан.
– Он здесь.
Господи! Дункану полагалось в эту минуту быть далеко отсюда, изучать пыльные и мрачные пещеры. Что заставило его примчаться в Сэнктуари так не вовремя?
Фиби вскочила с колен Грэма и обмахнула лицо платком.
– Может, уйдем отсюда? Съедим где-нибудь мороженое?
– Если хочешь, можем позвать с нами Дункана и Ингрид.
Только не это! Фиби тяжело задышала, делая вид, что ей жарко.
– Знаешь, мне вдруг стало душно. Боюсь, как бы не упасть в обморок. Мне нужно подышать свежим воздухом.
Фиби добралась до двери за каких-нибудь пять секунд, Грэм никак не мог за ней угнаться. Почему она отказалась познакомиться с Дунканом, Грэм не понимал, но допытываться не собирался. Он просто хотел быть рядом с этой женщиной.
Выкатившись из двери, он сразу увидел Герти неподалеку, в тусклом пятне света из окна. Свежий ветер развевал ее платье, тонкая ткань облепила ноги и грудь, волосы разметались.
– Тебе уже лучше? – спросил Грэм, подкатившись поближе.
– Намного. – Она перестала обмахивать лицо платком и улыбнулась. – Может, пройдемся?
– С удовольствием, – отозвался Грэм, радуясь, что теперь им никто не помешает.
Они медленно направились к парку.
В лунном свете она была прекрасна – задумчивая, обаятельная. Грэму хотелось знать об этой женщине все.
– Ты когда-нибудь была замужем?
– Раза два я чуть не вышла замуж. Наверное, я слишком своенравна – это и отпугивало мужчин.
– Наверное, лет тридцать назад я перепугался бы до смерти.
– А я тридцать лет назад ничего не боялась. Мне хватало смелости танцевать голышом под дождем. А чем занимался ты?
– Воевал во Вьетнаме – под тропическим дождем, перепачканный грязью, писал жене и хотел вернуться домой, к ней и к нашему сыну.
– А я училась в Беркли и участвовала в маршах протеста против войны.
– Я голосовал за Никсона.
Фиби рассмеялась:
– А я на радостях купила бутылку шампанского, когда он подал в отставку.
– Да, между нами нет ничего общего.
– Это было так давно. С возрастом люди меняются.
– Значит, теперь ты сторонница республиканцев? – поддразнил Грэм.
– Еще чего! – выпалила Фиби, сверкнув глазами.
Как легко ему было рядом с ней!
Они дошли до озера, Грэм засмотрелся на воду. Внезапно собственный интерес к Герти вызвал у него чувство неловкости.
– Моя жена Джил погибла в аварии пять лет назад, – сказал он, повертев на пальце обручальное кольцо. – Я по-прежнему храню верность ей.
– Хорошо.
Герти не оскорбилась, не стала уверять, что она его понимает. Она присела на траву рядом с креслом Грэма.
– И это все?
– Мы еще слишком плохо знаем друг друга, я не вправе бороться за тебя. И потом, трудно бороться с человеком, который мертв уже пять лет.
– Ты считаешь, что мне следует просто снять обручальное кольцо и забыть о Джил?
– Бывшая жена твоего сына жива, и поэтому он надеется, что они когда-нибудь снова будут вместе. – Фиби обхватила руками колени. – Ты, наверное, надеешься, что когда-нибудь сможешь ходить. Возможно, так и будет. Но твоя жена умерла. Никакими надеждами ее уже не воскресить.
– А ты когда-нибудь любила человека так, что тебе хотелось умереть вместе с ним?
– К сожалению, нет.
– К сожалению? – Как ей удается так просто относиться к смерти?
– Да. Мне сорок восемь лет. Я никогда не была замужем и, возможно, уже никогда не выйду. Я никогда не была влюблена по-настоящему, но ты не представляешь себе, как я хочу потерять голову от любви. А еще хочу, чтобы кто-нибудь любил меня так, что не смог бы жить без меня. В тебе есть что-то особенное. Мне никак не удается посочувствовать тебе.
– Мне не нужна твоя жалость.
– Да и я сама тоже не нужна. – Она поднялась. – Я замечательно провела вечер, – сообщила она, стряхивая с платья прилипшие травинки. – Честно говоря, еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой счастливой, как сегодня.
Грэм пожалел о том, что не уверен в своих чувствах, хотел попросить ее остаться, но побоялся собственных эмоций, сводящих его с ума.
Фиби приложила горячую ладонь к его щеке:
– Я готова к серьезным отношениям, Грэм. Но видишь ли… я живая. Когда ты решишь снова стать живым… надеюсь, ты мне позвонишь.
* * *
Кэйро прислонилась к стене туалета, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды проходящих мимо женщин. Наконец она вошла в одну из кабинок, заперла дверь, опустила крышку унитаза и села.
Беспорядочные мысли вертелись у нее в голове: похоже, притягательность Дункана лишила ее способности мыслить четко и логично. Ей не хотелось снова влюбляться в него – не важно, любит ее Дункан или нет. Она должна просто рассказать ему про Дилана, договориться о посещениях ребенка и вернуться домой. А если она поддастся искушению, то снова останется одна, с разбитым сердцем.
Примерно через пять минут ей придется вернуться в зал и завести серьезный разговор.
Но что она могла сказать?
«Знаешь, Дункан…» Неплохо для начала. «Я должна сказать тебе кое-что…» Пожалуй, стоит засмеяться, тряхнуть волосами и улыбнуться. «У тебя есть сын. Милый мальчик, который при рождении весил почти десять фунтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64