Ее голос звучал тем нежней и мелодичней, чем более жуткой и отвратительной казалась Фоксу ее песня. Он стал сомневаться в здравости ее рассудка. Из каких источников она почерпнула сюжет для своей песни? В любом случае ее воспитание внушает большие подозрения. В песни рассказывалась какая-то дикая и абсолютно неправдоподобная история про двух соседей по квартире, которые влюбились друг в друга. При этом героиня с маниакальной одержимостью совершала один нелогичный поступок за другим: вызвала у героя тяжелое пищевое отравление с расстройством желудка, вообразила, что он ирландский террорист, сделала вид, что прячет у себя в спальне бывшего любовника. Джуно Гленн – ненормальная, это ясно как божий день. Талантливая, но ненормальная.
Публика в очередной раз подхватила припев. Пирс Фокс аккуратно поставил бокал на стол и внимательно оглядел зал. Ничего не ускользнуло от его оценивающего взгляда: ни хохот, ни самозабвенно внимающие лица, ни слезы на глазах, ни руки на животах у зрителей. Всего удивительней для него было то, что больное воображение Джуно не вызывало у зрителей никакого протеста. Напротив, они были в полном восторге. Пирс прислушивался к восхищенным крикам и раскатам смеха в зале. Пожалуй, в этой ненормальной девице заключен определенный потенциал. С ней стоит поработать. Конечно, не в качестве участницы ансамбля, а индивидуально. Она обладает оригинальной манерой, восприимчивостью и быстротой реакции, умением подметить смешное в банальном. Глядя на ее невысокую, по-рубенсовски живописную фигурку, Пирс Фокс принял решение и даже засмеялся, заранее предчувствуя его безошибочность. Пирс Фокс не имел привычки ошибаться.
Песня между тем подходила к концу. Это был кич, странный, ни на что не похожий, но он зажег публику. Только один человек в зале знал, что каждое слово в этой песне – чистая правда. Несколько человек допускали, что это может быть правдой. Все остальные просто подпали под очарование этой сумасбродной, не щадившей себя пухленькой блондинки с необузданной фантазией.
И сердце, истекая кровью,
как гладиатор в Древнем Риме,
Моей любви выстукивает имя:
О, Джей, Джей, Джей! О, ей-ей-ей!
Джуно закончила петь. Она без утайки рассказала историю своей короткой любви, от начала и до конца. Не умолчала она и о том, как хочет снова завтракать с ним в Белсайз-парке, видеть его улыбку, касаться его руки. Эта публичная исповедь принесла ей огромное облегчение, но она была предназначена только для одного человека в зале, и Джуно даже не заметила, какое впечатление ее песня произвела на публику.
– Благодарю вас. С вами была я, Джуно Гленн. Со мной были вы – мои зрители. Давайте чаще встречаться. До свидания!
Еще ни разу в жизни Джуно не покидала сцену не просто под гром аплодисментов, но и под барабанную дробь, отбиваемую бутылками по столикам. Спускаясь с легендарных губ «Ха-Ха», Джуно рискнула оглянуться на Джея. Она впервые в жизни видела, как он хохочет: по-настоящему хохочет, до колик, до изнеможения. Его желтые глаза сияли, подобно топазам в сполохах огня.
Фрэнк Гроган, который шел ей навстречу, тоже был в прекрасном настроении. Поравнявшись с Джуно, он широко улыбнулся, открыв желтые никотиновые зубы, и чмокнул ее в щеку.
– Смертоубийственно – но божественно! – хохотнул он, взяв в руки микрофон.
Джуно вышла в фойе через дверь за сценой. Она прислушалась к голосу Фрэнка, который объявлял следующий номер, и тут резко раскрылись тяжелые стеклянные двери зала, выпустив, вместе с волной горячего воздуха, шума и сигаретного дыма, Джея. Медленно-медленно Джуно протянула ему руку, он улыбнулся и взял ее, крепко сжав.
– Значит ли это, что каждый раз после того, как мы вместе примем ванну, ты будешь сочинять песню? – хрипловатый голос дрогнул.
Джуно опустила голову и разжала пальцы, поняв, что он шокирован ее откровенным и бесстыдным описанием их недолгих отношений. Но он сжал ее пальцы еще крепче.
– Думаю, что смогу это выдержать.
– Но сможешь ли ты выдержать меня? – пристально изучая рисунок на ковре, она не поднимала глаз, пока они не наполнились слезами от напряжения.
– Если честно, я ни дня не смогу выдержать без тебя.
Она подняла глаза. Потом подбородок. Потом губы. Потом поднялась на цыпочки.
Вот он, этот поцелуй! Больше нет пульса, нет дыхания, нет мыслей, нет времени, нет пространства. Как долго она ждала этого поцелуя! Как ждешь встречи со старым другом.
Опять хлопнули двери, кто-то вышел из зала, но они не шелохнулись. Послышались шаги, но они продолжали целоваться. Рядом раздался голос: «На минуточку можно, Джуно?», но они только плотнее закрыли глаза и еще плотнее прижались друг к другу: от губ до груди, от груди до живота, от живота до коленей, от коленей до кончиков пальцев – они словно пытались разрушить границу между их телами в надежде, что так же рухнет барьер между их душами.
Наконец они оторвались друг от друга. Пирс Фокс переминался с ноги на ногу.
– На минуточку, Джуно, – он улыбнулся своей бесстрастной улыбкой. – Я пропустил номер, чтобы поговорить с вами, – посетовал Пирс, не оставляя, однако, их в покое. – У меня есть одна идея, Джуно. Я думаю, мы могли бы…
– Позвоните мне, – на ходу бросила ему Джуно. Они с Джеем вышли из «Ха-Ха Хауса», поймали такси и целовались всю дорогу до Белсайз-парка.
Они болтали без умолку. К полуночи горло у Джуно саднило, хотя она говорила гораздо меньше, чем Джей. Они сидели рядом на диване в гостиной, освещенной лишь светом, падавшим из аквариума Убо, и Джуно чувствовала себя уютно и безопасно, как ребенок в волшебной пещере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152