- Ты не соглашалась. Мне пришлось тебя уламывать.
- Это я тебя уламывала, а ты упирался.
- Ладно, будем считать, что вина лежит на обоих. Хотя, по-моему, в
случившемся вообще никто не виноват. Мы всего-навсего приняли предложение
клиента, а дело.., дело вон как обернулось.
Джулия кивнула и впервые за все время разговора взглянула мужу в лицо.
Оказывается, твердость в его голосе была обманчивой: по щекам Бобби катились
слезы. Занятая собственным горем, она совсем забыла, что погибшие были не только
ее, но и его друзьями. И Томаса он любил почти так же крепко, как она. Джулия
снова отвела глаза.
- Тебе лучше? - спросил Бобби.
- Нельзя мне теперь сырость разводить. Я хочу как-нибудь потом поговорить с
тобой о Томасе - какой он был добрый, мужественный. Знал, что не похож на
других, а держался молодцом, никогда не жаловался. Сядем вдвоем и поговорим. Не
дай бог его забыть. Ведь памятника Томасу не поставят. Будь он знаменитость
какая-нибудь - тогда конечно, а Томас просто незаметный паренек, каких много.
Ничего выдающегося не совершил, единственное его достоинство - чистая душа. Но
мы с тобой и без памятника его не забудем. Он будет жить в наших воспоминаниях,
правда?
- Правда.
- И тогда он не умрет.., пока живы мы. Но об этом потом, на досуге. А сейчас
надо позаботиться, чтобы нас не постигла участь Томаса. Этот мерзавец, наверно,
уже подбирается к нам.
- Очень может быть, - согласился Бобби.
Он встал с колен и потянул Джулию за руки. Она тоже поднялась.
У Бобби под темно-коричневой курткой был наплечный ремень с кобурой. Свой
ремень Джулия сняла вместе с вельветовой курткой, как только приехала в мотель.
Сейчас она снова их надела. Почувствовав, как к левому боку прижалась кобура с
револьвером, Джулия приободрилась. Ей не терпелось пустить оружие в ход.
Комната больше не зыбилась перед глазами, слезы высохли.
- Теперь я точно знаю: мечты - это вздор, - объявила она. - Мечтаешь,
мечтаешь, а они все равно не сбываются.
- Иногда сбываются.
- Нет. У мамы и папы не сбылась. И у Томаса тоже. Спроси у Клинта и Фелины,
сбылась их мечта или нет, - посмотрим, что они тебе ответят. Спроси у родных
Джорджа Фарриса. Думаешь, они только и мечтали, как бы погибнуть от руки
маньяка?
- Спроси лучше у супругов Фан, - тихо возразил Бобби. - Кто они были?
Беженцы, которые пустились в утлых лодчонках по Южно-Китайскому морю. Еды -
всего ничего, денег - и того меньше. А теперь у них собственные химчистки.
Ремонтируют и перепродают дома, неплохо на этом зарабатывают. Вон каких
замечательных детишек растят.
- Рано или поздно жизнь и им поднесет пилюлю, - отрезала Джулия. Ей и самой
претила эта безысходная горечь, она чувствовала, что черная пучина отчаяния
грозит поглотить ее, но бороться с отчаянием не было сил. - Спроси Парка
Хэмпстеда из Эль-Торо, каково ему было, когда он узнал, что у жены рак. Вряд ли
они пришли от этого в восторг. А заодно поинтересуйся, много ли радости ему
доставила мечта о счастливой жизни с Мэрели Роман. Едва человек оправился после
смерти жены, как вдруг - на тебе, появляется душегуб по имени Золт и
прости-прощай красивая мечта. Порасспроси бедолаг, прикованных к больничным
койкам, - у кого кровоизлияние в мозг, у кого рак. Узнай у тех, кого в пятьдесят
лет поразило старческое слабоумие, скоро ли они надеются зажить в свое
удовольствие. Спроси у детей, которые из-за мышечной дистрофии передвигаются
только в инвалидных колясках; спроси у родителей тех, кого мы видели в интернате
Сьело-Виста, действительно ли они мечтали, что у их детей обнаружится болезнь
Дауна. Спроси...
Джулия осеклась. Кажется, ее заносит. А сегодня горячность до добра не
доведет.
- Ладно, - бросила Джулия. - Пойдем.
- Куда?
- Первым делом отыщем дом этой гадюки, его мамаши. Пошныряем вокруг,
разведаем, что там внутри. Глядишь, и осенит.
- Я его уже видел.
- А я нет.
- Что ж, пошли.
Вынув из ящика тумбочки телефонный справочник, где значились телефоны жителей
Санта-Барбары, Монтесито, Голеты, Хоуп-Ранч, Эль-Энканто-Хайтс и других
окрестных городков, Бобби направился к двери.
- Зачем он тебе? - удивилась Джулия.
- Потом пригодится. В машине объясню. Сеял мелкий дождь. Двигатель "Тойоты"
еще не остыл, и в ночной прохладе от забрызганного дождем капота поднимался пар.
Издалека донесся короткий раскат грома. Томаса больше нет в живых.
x x x
Смутные образы, подернутые рябью, напоминали отражение на потревоженной глади
пруда. Золт снова и снова ощупывал краны, края раковины, зеркало, аптечку,
вынимал из нее тюбики и пузырьки. Образы наплывали, но не прояснялись. Где
сейчас Дакоты, из них все равно не узнаешь.
Дважды в сознание Золта врывались картины, рисующие отвратительную похоть
Дакотов. Непонятно: тюбик с противозачаточной пастой и пачка гигиенических
салфеток побывали в руках Джулии уже давно, однако так зарядились психической
энергией, что она до сих пор не рассеялась. Золт стал невольным свидетелем
гнуснейших блудодейств, наблюдать которые у него не было ни малейшего желания.
Он тут же отдернул руки. Его мутило. Ужасное положение: без этих распутников ему
нипочем не добраться до Фрэнка, и, чтобы достичь цели, он вынужден окунуться в
такую грязь.
Неудача и крепко засевшие в памяти картины распутства довели Золта до белого
каления. Именем Божьим он предаст этот дом очистительному пламени. Спалит его.
Сожжет дотла. Может, тогда порочные видения перестанут смущать его душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136