Они, назвав себя "городским правительств
ом", воруют на законных основаниях. А жилые комплексы со всеми их телекаме
рами, "жучками", установленными на эскалаторах, лестницах и движущихся до
рожках, с их картотеками и файлами, содержащими сведения обо всех жителя
х комплекса, с каждым годом все более разбухающие от новых сведений, вовс
е не увеличивают гражданские свободы, а, напротив, постепенно отнимают и
х у людей.
Загрязнение? Что ж, возможно, я и умру от рака легких с большей вероятнос
тью, чем житель комплекса, но зато могу вдыхать запах моря, влажной земли п
осле дождя, озона после удара молнии. Мой воздух не профильтрован до полн
ой стерильности и безвкусности.
Инфляция? Вероятно, в комплексах все и дешевле, и компании на самом деле
стремятся всячески помогать их жителям. Однако есть что-то пугающее в за
висимости от одного концерна в пище, питье, развлечениях, одежде, предмет
ах первой необходимости и роскоши - по крайней мере для меня. Я перестал за
висеть от Харри, моего "отца", когда был еще подростком. И вовсе не жажду, что
бы со мной нянчились и опекали меня до самой смерти - тем паче если заботит
ься будут компьютеры и бригада счетоводов.
Говорят, чувство товарищества делает жизнь в гигантских жилых комплек
сах лучше и проще. Но я вовсе не хочу, чтобы моими друзьями были все вокруг
просто потому, что они живут рядом. Меня ничуть не радует идея университе
тского братства, командный Дух маленьких людей или глухое отчаяние собр
аний стариков, которые под конец жизни начинают искать спасения от одино
чества. Кроме того, прошлой ночью я видел великолепный образчик этого "то
варищества", превращающего "невинных" жителей комплекса в безжалостную т
варь, шпионящую за своими соседями и готовую донести на них полиции. Это "т
оварищество" может привести к такому согласию, что любой инакомыслящий б
удет мигом обнаружен и уничтожен, будь он хоть трижды безвреден.
Нет уж, спасибо.
Я предпочитаю море.
И мои сосны.
И даже мой загрязненный воздух.
В квартире Мелинды все было по-прежнему. Вроде бы здесь ничего не искали
, - если они на самом деле считали ее связанной с революционерами, это выгл
ядело довольно странно. Я купил продуктов в супермаркете, устроил солидн
ую трапезу и ел, пока мой бедный желудок не растянулся до нормальных разм
еров.
После этого я включил телевизор и обрадовался тому, что предпринял сто
лько предосторожностей. Я поехал к аэропорту, оставил там мой ховеркар и
привез сюда свои вещи на автобусе. Действуй я не так быстро и осторожно, ме
ня бы уже поймали, потому что я стал телезвездой. С экрана на меня смотрело
мое собственное лицо.
В новостях показывали полицейских, деловито настраивавших сложную ап
паратуру в моем доме. Они обнаружили признаки предательской деятельнос
ти, которые сами же там и разместили после моего бегства, в некоей "потайно
й комнате" фотопринтер и кипу антиальянсовских и антивоенных буклетов, н
аписанных мною в соавторстве - они особо подчеркнули это - с Мелиндой Таус
ер, которую уже посадили. Там был даже склад оружия и небольшой станок для
сборки бомб. Меня разыскивали по обвинению в антиправительственной дея
тельности. Очень ловко!
Но было и еще одно обвинение.
Убийство.
Они в деталях показали разбитый "ревунок" у подножия утеса, обгорелые те
ла людей. Даже выудили из моря изуродованную кабину и вытащили ее на бере
г. По версии ведущего новостей, я сшиб "ревунок" вниз, пошел на таран, и, когд
а водитель понял, что я в них врежусь, он свернул с дороги, чтобы я не убился
. Как любезно с их стороны!
Я ждал, что репортер расскажет, как я проехал мимо еще одной полицейской
машины, но он обошел это молчанием.
"Полиция говорит: Келли - киллер!" Классный заголовок, он несомненно укра
сит завтрашние газеты. Эти парни всегда любили аллитерацию.
Весь вечер я обдумывал план действий. Просто отсиживаться здесь, в то вр
емя как Мелинда в женской части Гробницы, среди холодных каменных стен, я
не мог.
Часов в девять вечера мои размышления были прерваны воем сирен и стрел
ьбой.
Я прислушался, раздумывая о том, не окружили ли они здание, догадавшись н
аконец, куда я мог исчезнуть. Но они вряд ли стали бы устраивать пальбу на
улицах. И в сиренах не было бы необходимости. Сирены лишь предупредили бы
меня, а в таком здании есть где спрятаться.
Я подошел к большому панорамному окну и взглянул на улицу с высоты вось
мого этажа. Три "ревунка" развернулись поперек улицы, из них так и сыпались
полицейские в форме - словно муравьи из разоренного муравейника. С четве
ртого этажа открыли огонь из ручного оружия, неэффективного против поли
цейских в полном обмундировании.
Затем последовала безнадежная, отчаянная и кровавая битва без смысла и
цели, насколько я мог видеть. Люди на четвертом этаже явно считались враг
ами государства, потому что внизу была еще и армейская машина: похоже, опе
рацией руководила какая-то большая шишка. Но почему они использовали не
слезоточивый газ, а пули, я понять не мог.
Я смотрел со страхом и удивлением. Наконец эти, с четвертого этажа, сдали
сь, побросав оружие и боеприпасы на улицу. Прожектора осветили комнаты ч
етвертого этажа: за разбитыми окнами стояла группа мужчин и женщин - поте
рянных, побежденных. Дверь распахнулась, и ворвались полицейские. У них б
ыли автоматические пистолеты, и они умело перестреляли три Десятка чело
век, которые уже сдались. Высокая блондинка согнулась пополам и упала по
перек подоконника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41