Вместо этого ей хотелось спросить “Почему?”, но она понимала, что это преждевременно.
- Я помню все слишком хорошо.
- Ну так что же?
- Но эти воспоминания так неестественно сильны, что мешают припомнить остальное. Все начинается здесь. - Пит повернулся и посмотрел на кровать. - Я помню, как удобно здесь спать. Я спал справа, а ты - слева, и меня это все время удивляло. - Он подошел к ванной. - В ванной нет пробки, мыться можно только под душем, я это тоже помню. А первая полка в шкафчике ржавая с краю. - Он открыл дверцу и продемонстрировал доказательство правоты своих слов.
- И ты ничего не делал, а только сидел здесь в комнате?
- Я смотрел телевизор.
- Ты ведь никогда его не смотришь.
- Знаю, но на этот раз смотрел.
- А что ты ел? - спросила Делла.
Пока Пит пытался припомнить, она осмотрела номер. Комната была настолько обычной, без единой отличительной черточки, что нельзя сбрасывать со счетов и такую фантастическую возможность - Пит здесь никогда не бывал. Может быть, здесь вообще никто никогда не жил. На поверхности стола не было ни единого пятнышка.
- Я не помню, чтобы я что-то ел, - сказал он. - Очевидно, я спускался в ресторан.
- Может, портье знает. Пит обвел комнату взглядом.
- Давай пойдем спросим его.
Портье, дежурившего в смену с четырех дня до полуночи, звали Лерой Симмонс, это был невысокий, лысеющий мужчина. На его неприметном, бледном лице выделялась ниточка усов - такая тоненькая, что казалось, будто он рисовал их карандашом. Портье равнодушно посмотрел на них и сдержанно улыбнулся Питу.
- Могу вам чем-нибудь помочь? - Он задержал вопросительный взгляд на Делле. Пит, скорее всего, не указал перед своим именем “миссис и мистер”, когда заполнял регистрационную карточку.
- Да. - Пит соображал, как бы получше изложить свою просьбу. - Вы не помните, как я приехал в ваш мотель?
- Три дня назад, не так ли? - спросил Симмонс. Он придвинул к Питу регистрационный журнал и перелистал его страницы. - Вот. Во вторник вечером, в шесть двадцать. - Портье снова посмотрел на Деллу, укрепляясь во мнении, что именно она является источником проблем, которые ему предстоит разрешить.
Пит помолчал минуту, переваривая полученные сведения и собираясь с мыслями, потом заставил себя улыбнуться:
- У меня, по-моему, приступ амнезии. Я был ранен на войне. Иногда это случается.
Симмонс, казалось, был чрезвычайно поражен. Его рот приоткрылся, обрамлявшая губы черная линия усиков изящно изогнулась.
- Понимаю, - сказал он.
- Я подумал, не поможете ли вы мне вспомнить, что со мной было в эти дни.
- Но я дежурю только вечерами, - сказал Симмонс.
- Тогда сколько вспомните. Симмонс вертел в пальцах черно-золотистую ручку, прикрепленную цепочкой к столу.
- А что бы вы хотели узнать?
- Я приехал вечером? Может, я покупал газету или журнал?
- Два раза, - отозвался Симмонс, - оба раза газету.
Пит нахмурился. Он не помнил, что читал газеты. Это было странно, принимая во внимание, что все три прошедших дня прекрасно сохранились в его памяти.
- Мы разговаривали с вами о чем-нибудь?
- О погоде, - ответил Симмонс. - Пейзажах. - Он покраснел, его бледное круглое лицо слегка напряглось. Казалось, он вот-вот рассмеется. - Извините, но я не помню точно, что я говорил. Слишком много народу приезжает и уезжает ежедневно, а говорят все всегда одно и то же.
Ему больше нечего было добавить. Пит достал чековую книжку и спросил:
- Сколько я должен?
Симмонс очень удивился:
- Вы заплатили за три дня, когда приехали. Пит посмотрел в книжку, но не мог обнаружить доказательства слов Симмонса.
- Нет, вы заплатили наличными, - сказал портье. - Это не часто у нас случается. Но вы настояли на этом. Вы сказали, что, возможно, вам придется уезжать в спешке, и не хотелось бы терять время в очереди, если отъезд придется на самый час пик.
Когда они вышли на веранду, Делла вдохнула золотой вечерний воздух и сказала:
- Надо признаться, не много света он пролил на сложившуюся ситуацию.
- Совсем не пролил, - поправил ее Пит.
- Что?
Он достал из кармана бумажник и раскрыл его. Там были две пятидолларовые купюры и две купюры по одному доллару.
- В четверг у меня было двенадцать долларов вот такими же бумажками. Я отлично это помню. И вот опять двенадцать долларов... Чем же я заплатил?
- Я не понимаю...
- Значит, мы оба не в себе.
Мимо них по широкой бетонной дорожке прошла горничная со своей тележкой. Она остановилась у дверей, вытерла руки о тряпку, висевшую на поясе, и бросила ее на тележку. Когда она закрыла за собой дверь, Пит подошел к ней.
- Простите... - начал он.
Женщина подняла на него взгляд. Она была испанкой или пуэрториканкой. Когда-то двадцать лет и пятьдесят килограммов тому назад она была хороша собой. Годы стерли ее красоту, но глубокие темные глаза, окруженные складками отекших век, смотрели на Пита с опаской и подозрением.
- Да? - спросила горничная.
- Вы убирали номер 34 последние три дня? Она прищурилась, глаза совсем исчезли.
- Я ничего не трогала, - сказала она.
- Я вас ни в чем не обвиняю, - уверил ее Пит. Он достал пять долларов из бумажника, сложил купюру и протянул ей. - Мне нужно кое-что выяснить.
Горничная посмотрела на Деллу, потом на пятерку, потом на Пита, затем снова на пятерку. Она взяла деньги и сунула в карман своего форменного платья.
- Что вы хотите узнать?
- Вы не заметили ничего необычного в номере 34? Что-нибудь, пусть даже какую-нибудь мелочь?
- На постели никто не спал. И полотенцами не пользовались. Мне даже кажется, там вообще никто не жил, хотя меня пытались убедить в обратном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28