Передо мной снова были только человек, уродливая машина и
погруженное в полумрак пространство за ней. Тиллингаст омерзительно
скалился, глядя на револьвер, почти бессознательно вынутый мною из кармана.
По выражению его лица я понял, что он видел и слышал все то, что видел и
слышал я, если только не больше. Я шепотом пересказал ему свои впечатления.
В ответ он посоветовал мне оставаться по возможности спокойным и
сосредоточенным.
- Не двигайся, предупредил он. Мы можем видеть в этих лучах, но не
забывай о том, что и нас видят. Я уже говорил тебе, что слуги ушли из дома,
но не сказал каким образом. Эта глупая баба, моя экономка, включила внизу
свет, хотя я строго-настрого предупреждал ее не делать этого. Естественно, в
следующее мгновение колебания тока в энергосети пришли в резонанс с
излучением. Должно быть это было страшно: их истошные вопли доносились до
меня, прорываясь сквозь пелену всего того, что я видел и слышал в другом
измерении. Нужно признаться, что и меня пробрал озноб, когда я обнаружил
одежду, кучками валявшуюся вокруг дома. Одежда миссис Апдайк лежала возле
выключателя в холле тут-то я все и понял. Оно утащило их всех до одного. Но
пока мы не двигаемся, мы в безопасности. Не забывай о том, что мы
контактируем с миром, в котором мы беспомощны, как младенцы... Не шевелись!
От этого шокирующего откровения и последовавшей за ним резкой команды я
испытал нечто вроде ступора, и в этом необычном состоянии моему разуму вновь
предстали картины, идущие из того, что Тиллингаст называл глубинами
мироздания . Я погрузился в водоворот звуков, неясных движений и размытых
картин, разворачивающихся перед моими глазами. Очертания комнаты
окончательно расплылись, и в образовавшемся черном пространстве появилось
отверстие, своеобразный фокус, откуда нисходил, постепенно расширяясь, поток
непонятных клубящихся форм, казалось, пробивавший невидимую мне крышу дома в
какой-то определенной точке вверху и справа от меня. Передо мной вновь
предстало видение храма, но на этот раз колонны уходили в океан света, из
которого вырывался слепящий луч, уже виденный мною прежде. Картины и образы
сменяли друг друга в бешеном калейдоскопе. В потоке видений, звуков и
незнакомых мне доселе чувственных впечатлений, я ощутил в себе желание и
готовность раствориться в них или просто исчезнуть. Одну такую вспышку
образов я запомнил навсегда. На какое-то мгновение мне привиделся клочок
ночного неба, исполненного светящихся вращающихся сфер. Затем видение
отступило, и я увидел мириады светящихся солнц, образовывавших нечто вроде
созвездия или галактики необычной формы, смутно напоминавшей искаженные
очертания лица Кроуфорда Тиллингаста. В следующий момент я почувствовал, как
огромные живые тела касаются, а некоторые даже просачиваются сквозь меня.
Тиллингаст, судя по всему, внимательно наблюдал их движение. Я вспомнил, что
он говорил о шишковидном теле, и мне стало интересно узнать, какие неведомые
откровения являются его сверхъестественному взору.
Неожиданно все окружающее предстало мне в увеличенном виде. Сквозь
светящийся эфемерный хаос проступила картина, на которой хотя и нечетко, но
все же достаточно ясно присутствовали элементы некоей связности и
постоянства. Это было что-то очень знакомое, точнее, что-то неестественно
наложенное на привычную окружающую действительность, подобно тому, как
кинокадр проецируется на расписной театральный занавес. Я видел лабораторию,
электрическую машину и размытые очертания Тиллингаста, что сидел напротив
меня. Но пространство, свободное от привычных глазу вещей, было до отказа
заполнено неописуемыми живыми и неживыми формами, сплетающимися друг с
другом в отвратительные клубки, а возле каждого знакомого предмета кишели
сонмы непостижимых чужеродных существ. Казалось, все земные предметы
вступали в сложные взаимодействия с чужеродными и наоборот. Среди живых
объектов выделялись желеобразные, чернильного цвета чудовища, извивавшиеся в
унисон с вибрацией машины. Они кружили в пугающем изобилии, и я с ужасом
взирал на то, как они вливались друг в друга их текучесть позволяла им
просачиваться сквозь что угодно, даже сквозь тела, которые мы аксиоматично
принимаем за твердые. Эти существа не стояли на месте, а неустанно плавали
во всех направлениях, как если бы были одержимы какой-то зловещей целью.
Временами они пожирали друг друга атакующий стремительно бросался к жертве и
в следующее мгновение последняя бесследно исчезала. Внутренне содрогнувшись,
я понял, что теперь знаю, как исчезли несчастные слуги. Однако я уже не мог
отогнать от себя этих существ, ибо меня влекла жажда познания только что
открывшегося мне запредельного мира. Тиллингаст, не спуская с меня
глаз, произнес:
- Ты видишь их? Ты видишь их? Ты видишь этих плывущих и прыгающих
вокруг тебя, этих проникающих сквозь тебя существ? Ты видишь то, что
составляет наш чистый воздух и наше голубое небо? Разве не преуспел я в
ломке старых представлений и не показал тебе мир, скрытый от глаз простых
смертных? Он продолжал истошно вопить в окружающем нас хаосе, угрожающе
приблизив свое лицо к моему. Глаза его горели, как два раскаленных уголька,
и только теперь я заметил, что они были полны ненависти. Машина исторгала из
своих недр невыносимые звуки.
- Ты, наверное, вообразил, что эти неповоротливые существа унесли моих
слуг?
1 2 3 4