– И мы его как раз видели уже в городе, этого, который в кепочке, продолжала профессорша, пугаясь молчания своего супруга. – Пусть его только разыщут, и он подтвердит… Пустяки какие!.. Придумают же люди… Да что же ты молчишь, Гросс? Скажи хоть что-нибудь!
– Безработный, проезжий человек без определенных занятий – плохой свидетель при таком обвинении…
– Но в гостинице ведь видели, что мы приехали совсем с противоположной стороны.
– Во-первых, от гостиницы и следа не осталось. Во-вторых, разговор как раз о том и идет, что мы ночевали в гостинице.
– Тогда пускай спросят у ее хозяина. Он остался жив. Он может подтвердить, что мы приехали совсем с противоположной стороны.
– Может, но скорее всего не подтвердит. Помнишь, какие он вчера вел разговоры? Да он, скорее всего, и пустил эту идиотскую утку!
– Не идиотскую, а подлую.
– И идиотскую и подлую.
– А официантка? Ей-то какой интерес врать?
– Вряд ли к ее свидетельству прислушаются. Вот если бы она выступала свидетельницей со стороны обвинения, тогда бы ее в полиции встретили с распростертыми объятиями.
– Тогда почему ее хозяин на нас не донес? Ведь он нас сегодня видел уже здесь, в городе?
– Значит, не счел пока нужным.
– Боже мой, боже мой!.. Сколько раз я тебе говорила, что эти кегли тебя до добра не доведут! – расплакалась профессорша.
– При чем тут кегли, милая?
– Этот нелепый кегельный турнир! Разве это игра для крупного ученого?
– Ну, уж и крупного!.. Спокойствие, милая, спокойствие. Нас еще никто не арестовывает. А если арестуют… Да нет, не арестуют… Ба! Ну и поглупел я на старости лет! Ведь этот Наудус только потому и спасен от верной смерти, что мы столкнулись с ним на пути в Мадуа… Значит, ехали мы с севера… С юга, со стороны Кинима нас бы не пропустили… Вот тебе и свидетель – примерный атавец!
– Но тогда он должен был бы признать, что незаконно прорвался через заградительный кордон. За такое дело тюрьма ему обеспечена…
– М-да-а-а, – протянул профессор. – Зато мы гарантированы, что доносить-то на нас он во всяком случае не будет. Правильно я рассуждаю, старушка?
– Кажется, правильно…
Утром, перед тем как уходить на работу, Наудус показал им официальное извещение в местной газете. Губернатор провинции объявил премию в тысячу кентавров тому, кто укажет местонахождение двух иностранцев, мужчины и женщины, разыскиваемых по подозрению в организации взрыва в Киниме. Объявлялись приметы, как их описал господин Андреас Раст, бывший владелец не существовавшей уже больше гостиницы «Розовый флаг», в которой их видели в последний раз.
– Вы понимаете, как мне было бы кстати получить эту тысчонку! – вздохнул на прощание Онли. – И подумать только, что кому-то ни с того ни с сего так повезет!.. Ах, как бы она мне пригодилась, эта тысчонка!
– Расплатиться за мебель? – понимающе спросил профессор, у которого после ознакомления с приметами разыскиваемых злоумышленников несколько полегчало на душе.
Раст скостил им лет по десять, приписал славянское происхождение и нарядил в богатые пальто загадочного «русского» покроя.
– Очистилась бы еще кое-какая толика и для коммерции. Учтите: все наши миллиардеры начинали с небольшого. А я чувствую в себе силы пробиться в люди. Мне бы хоть немножко деньжонок для разгона. У меня хватка настоящая! Почище, чем у этих ловкачей Патогенов. До свидания.
– Хорош? – спросил профессор, когда Наудус захлопнул за собой дверь.
– Вспомнить противно! – передернула плечами фрау Гросс. – Крыса какая-то.
– Крыса не крыса, а вот что кролик, которого с юных лет дрессируют на крысу, так это факт. Я бы даже так его определил: кролик с сильно испорченным характером, кролик под крысу.
– Вот как выдаст он нас полиции, так ты сам увидишь, какой он кролик…
– Уж он-то во всяком случае не выдаст… Кстати, как тебе нравятся наши приметы?
Профессорша фыркнула:
– Совершенно прелестные приметы!.. Прямо из детективного романа. Кстати, как ты думаешь, в чем тут дело? Почему вдруг такие приметы? Может, он с горя рехнулся, наш трактирщик?
– Может быть, рехнулся, а может быть, он и нарочно так нас омолодил.
– Какой же ему расчет нарочно сбивать полицию с толку?
– Очень может быть, для того, чтобы нас не поймали.
– Уж так он нас любит?
– Он себя любит. Теперь его фамилия во всех газетах. Шутка ли, человек, который сообщил о виновниках такого взрыва! А объяви он наши настоящие приметы, нас бы сразу арестовали, стали бы допрашивать, а мы бы вдруг доказали, что были во время взрыва далеко от Кинима, и тогда бы он погорел со своей сенсацией… Но это, впрочем, только мои догадки. А вообще удивительно, в высшей степени удивительно… А вам не кажется, многоуважаемая фрау Гросс, что даже при наших приметах нам следовало бы подумать насчет линии нашего дальнейшего поведения?
– Очень даже следовало бы, многоуважаемый профессор.
– Тогда давайте думать.
Но сколько они ни размышляли, ясно было одно: как ни неприятно пользоваться гостеприимством этого Наудуса, а другого выбора у них нет до конца карантина. Во-первых, потому, что Наудус знал, что они во время взрыва были где-то далеко на севере от Кинима; во-вторых, потому, что у кого бы они ни попытались найти себе приют в Кремпе, обязательно к ним отнесутся, как к иностранцам, с очень большим подозрением, и в-третьих, и это было, пожалуй, самым решающим, – Кремп после бомбежки вступил в полосу жесточайшего жилищного кризиса.
Вот и утверждайте после этого, что нет на свете везения! Грехэм, тот самый, которого Прауд и Дора спасли вместе с его детишками от огня, оказался не больше и не меньше, как помощником начальника бюро найма велосипедного завода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154