.. Я не могу избавить тебя от боро-
ды!.. Я позабыл, как это делается!..
- Имейте совесть, граждане! - зашипели на них соседи. - Успеете наго-
вориться дома. Ведь вы мешаете!.. Неужели обращаться к билетеру?
- Позор на мою старую голову! - еле слышно заскулил теперь Хоттабыч.
- Забыть такое простое волшебство! И кто забыл? Я, Гассан Абдуррахман
ибн Хоттаб, могущественный из джиннов, я, тот самый Гассан Абдуррахман
ибн Хоттаб, с которым двадцать лет ничего не мог поделать сам Сулейман
ибн Дауд, мир с ними обоими!..
- Не хнычь! - прошептал Волька, не скрывая своего презрения. - Скажи
по-человечески, надолго ты меня наградил этой бородой?
- О нет, успокойся, мой добрый повелитель! - отвечал старик. - К
счастью, я околдовал тебя малым колдовством. Завтра к этому времени лицо
у тебя снова станет гладким, как у новорожденного... А может быть, мне
еще раньше удастся припомнить, как расколдовывается малое колдовство...
Как раз к этому времени на экране кончились многочисленные надписи,
которыми обычно начинается всякая картина, потом на нем появились, зад-
вигались и заговорили люди. Хоттабыч самодовольно шепнул Вольке:
- Ну, это я все понимаю. Это очень просто. Все эти люди пришли сюда
сквозь стену. Это я тоже умею.
- Ничего ты не понимаешь! - улыбнулся Волька невежеству старика. -
Кино, если хочешь знать, построено по принципу...
Из передних и задних рядов зашикали, и Волькины объяснения прервались
на полуслове.
С минуту Хоттабыч сидел как зачарованный. Потом он стал возбужденно
ерзать, то и дело оборачиваясь назад, где в девятом ряду, как помнят на-
ши читатели, сидели два киноактера, и он проделал это несколько раз, по-
ка окончательно не убедился, что они одновременно сидят позади него,
чинно сложив руки на груди, и несутся верхом на быстрых лошадях там,
впереди, на единственной освещенной стене этого загадочного помещения.
Побледневший, с испуганно приподнятыми бровями, старик щепнул Вольке:
- Посмотри назад, о бесстрашный Волька ибн Алеша!
- Ну да, - сказал Волька, - это киноактеры. Они играют в этой картине
главные роли и пришли посмотреть, нравится ли нам, зрителям, их игра.
- Мне не нравится! - быстро сообщил Хоттабыч. Мне не нравится, когда
люди раздваиваются. Даже я не умею в одно и то же время сидеть сложа ру-
ки на стуле и скакать на стремительной, ветру подобной лошади. Это даже
Сулейман ибн Дауд - мир с ними обоими! - не умел делать. И мне поэтому
страшно.
- Все в порядке, - покровительственно усмехнулся Волька. - Посмотри
на остальных зрителей. Видишь, никто не боится. Потом я тебе объясню, в
чем дело.
Вдруг могучий паровозный гудок прорезал тишину. Хоттабыч схватил
Вольку за руку.
- О царственный Волька! - прошептал он, обливаясь холодным потом. - Я
узнаю этот голос. Это голос царя джиннов Джирджиса!.. Бежим, пока не
поздно!
- Ну что за чушь! Сиди спокойно!.. Ничто нам не угрожает.
- Слушаю и повинуюсь, - покорно пролепетал Хоттабыч, продолжая дро-
жать.
Но ровно через секунду, когда на экране помчался прямо на зрителей
громко гудящий паровоз, пронзительный крик ужаса раздался в зрительном
зале.
- Бежим!.. Бежим!.. - вопил не своим голосом Хоттабыч, улепетывая из
зала.
Уже у самого выхода он вспомнил о Вольке, в несколько прыжков вернул-
ся за ним, схватил за локоть и потащил к дверям:
- Бежим, о Волька ибн Алеша! Бежим, пока не поздно!..
- Граждане... - начал билетер, преграждая им дорогу.
Но сразу вслед за этим он вдруг совершил в воздухе красивую, очень
длинную дугу и очутился на эстраде, перед самым экраном...
- Чего ты кричал? Чего ты развел эту дикую панику? - сердито спросил
уже на улице Волька у Хоттабыча.
И тот ответил:
- Как же мне было не кричать, когда над тобой нависла страшнейшая из
возможных опасностей! Прямо на нас несся, изрыгая огонь и смерть, вели-
кий шайтан Джирджис ибн Реджмус, внук тетки Икриша!
- Какой там Джирджис! Какая тетка? Самый обычный паровоз!
- Не собирается ли мой юный повелитель учить старого джина Гассан Аб-
дуррахмана ибн Хоттаба, что такое шайтан? - язвительно осведомился Хот-
табыч.
И Волька понял: объяснять ему, что такое кино и что такое паровоз, -
дело не пяти минут и даже не часа.
Отдышавшись, Хоттабыч смиренно спросил:
- Чего бы тебе хотелось сейчас, о драгоценнейший зрачок моего глаза?
- Будто не знаешь? Избавиться от бороды!
- Увы, - сокрушенно ответствовал старик, - я еще бессилен выполнить
это твое желание. Но нет ли у тебя какого-нибудь желания? Скажи, и я его
в тот же миг исполню.
- Побриться!.. И как можно скорее!
Спустя несколько минут они были в парикмахерской.
Еще минут через десять усталый мастер высунулся из распахнутых дверей
мужского зала и крикнул:
- Очередь!
Тогда из укромного уголка подле самой вешалки вышел и торопливо усел-
ся в кресле мальчик с лицом, закутанным в драгоценную шелковую ткань.
- Прикажете постричь? - спросил парикмахер, имея в виду прическу
мальчика.
- Побрейте меня! - ответил ему сдавленным голосом мальчик и снял
шаль, закрывавшую его лицо по самые глаза.


VII. БЕСПОКОЙНЫЙ ВЕЧЕР

Хорошо, что Волька не был брюнетом. У Жени Богорада, например, щеки
после бритья стали бы отсвечивать синевой. А у Вольки, когда он вышел из
парикмахерской, щеки ничем не отличались от щек всех сверстников.
Шел уже восьмой час, но еще было совсем светло и очень жарко.
- Нет ли в вашем благословенном городе лавки, где продают шербет или
подобные шербету прохладительные напитки, дабы смогли мы утолить нашу
жажду?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11