Ночью подморозило, проселочная дорога стала жесткой, и машина на хорошей скорости проскочила до Волоколамского шоссе.
Штаб 16-й армии размещался не в самом селе Ново-Петровское, а поблизости, в деревне Устиновка. В просторной избе, разделенной надвое дощатой перегородкой, нас принял начальник штаба генерал-майор М. С. Малинин. Непрерывно звонили телефоны, он выслушивал доклады, отдавал распоряжения. Упомянул кавалерийскую группу Доватора и уже знакомую нам 27-ю танковую бригаду. Мы поняли, что в армии происходит перегруппировка войск.
Начальник штаба, просмотрев ведомость боевого и личного состава нашей дивизии, встал, распахнул дверь в другую половину избы:
- Прошу к командарму!
Мы вошли. Крутолобый полный человек сидел за столом, что-то быстро писал в блокноте. И хотя на гимнастерке имел он отличительные знаки бригадного комиссара, вид у него был штатский. "Из запаса", - догадался я.
Спиной к нам, у окна, стоял высокий военный - прямо развернутые плечи, аккуратно стриженный затылок. Он вытирал лицо влажным полотенцем, очевидно после бритья: на столе стоял бритвенный прибор.
Генерал обернулся к нам. Взгляд спокойный, дружелюбный. Казалось, Константин Константинович мало в чем изменился. Впрочем, тогда, в двадцать девятом, я видел его раза два-три, да и то мельком. А запомнил - героя гражданской войны нельзя было не запомнить. Не скрою, мы восхищались комбригом. Безукоризненная выправка, амуниция сидела на нем как влитая, сам сдержан - ни единого лишнего жеста. Не любил, как говорится, быть на виду и тем не менее привлекал к себе внимание окружающих. Чувствовалась в нем большая внутренняя сила.
И вот новая встреча.
- Командир семьдесят восьмой дивизии полковник Белобородов и комиссар дивизии полковой комиссар Бронников, - представил нас командарму генерал Малинин.
- Здравствуйте, товарищи! - сказал командарм. - С переднего края?
Кратко докладываю о первых боевых действиях 258-го полка, о наших мероприятиях на левом фланге. К. К. Рокоссовский слушал внимательно, не перебивал. Он сделал несколько замечаний. Они касались противотанковой обороны. Запомнилась фраза: "Выбить у немца танки - главная наша задача".
- Завтра мы начинаем частную наступательную операцию, сказал командарм. Сейчас этим и займемся.
И, обращаясь к бригадному комиссару (им оказался корреспондент "Правды" писатель В. П. Ставский), продолжил разговор, прерванный, видимо, нашим появлением.
- Это бывает, Владимир Петрович. Бывает, что робкий поэт пишет мужественные стихи, а неопрятный инженер изобретает совершеннейший механизм. Вы, конечно, правы, внешний вид человека нередко противоречит содержанию его творчества. Однако есть область творчества, существует профессия, где подобная двойственность исключена. Это наша профессия, военная. У нас господствует железный закон: делай, как я. В нем нет мелочей. Он начинается с начищенных пуговиц... Делай, как я, говорит командир. Умей стрелять, как я. Умей думать в бою, как я. Умей побеждать, как я. И наконец, если пришел твой последний час, умей встретить его, как я... Верно говорю, комдив?
- Верно! - не по-уставному ответил я, пораженный крепкой формулировкой этой мысли.
- Вы, вижу, не новичок на фронте, - сказал он.
- Второй день, товарищ командующий.
- А где заслужили орден?
- Под Чжалайнором. В двадцать девятом.
- Понятно, - кивнул он и обернулся к вошедшему в комнату адъютанту: Распорядитесь приготовить чай товарищам. Да покрепче. Сибиряки в этом знают толк. А вы, - он снова обратился к нам с Бронниковым, - тем временем доложите о дивизии.
Я доложил, что 78-я стрелковая дивизия укомплектована полностью - 14 тысяч человек личного состава; в ее частях 870 коммунистов и 5000 комсомольцев; настрой у людей боевой, моральный дух исключительно высок. Только за последние дни, в пути с Дальнего Востока к Москве, в партийные организации поступило около 300 заявлений о вступлении в партию. Личный состав дивизии красноармейцы и сержанты в подавляющем большинстве старослужащие. Это сибиряки, уральцы, дальневосточники. Начсостав - до командиров рот включительно - имеет командный стаж от трех лет и выше. Артиллерия дивизии состоит из двух полков - легкого и гаубичного, трех отдельных дивизионов противотанкового, зенитного и минометного. Всего насчитывается свыше 130 артиллерийских и 60 минометных стволов. Кроме легкой полевой артиллерии имеется 12 тяжелых гаубиц. В разведывательном батальоне - 23 легких танка, в автопарке дивизии - 450 машин.
- Ай да сибиряки! - улыбнулся командарм. - Вот уж одолжили так одолжили... Ваша дивизия - это же половина всей моей армии. Прошу к карте!
Оперативная карта была испещрена карандашными пометками - кружками, стрелками, флажками, цифрами. Синим карандашом изображены части противника, красным - наши.
- "Флажки"! - заметил генерал Рокоссовский. - Их у меня избыток.
Флажком на штабной карте обычно обозначали ту или иную часть с ее номером. Однако полностью ли она укомплектована, людьми и техникой, флажок, разумеется, не расскажет. В те дни бывало и так, что по флажку - это полк, а фактически в нем батальон или даже рота. Именно эти "флажки" и имел в виду командарм, когда сказал: "Их у меня избыток".
Имелись в избытке такие "флажки" и у противника. Впоследствии нам не раз приходилось иметь дело с обескровленными немецкими дивизиями, которые насчитывали всего лишь по шесть - восемь сотен солдат. Но осенью сорок первого фашистское командование, несмотря на исключительно тяжелые потери, еще имело возможность пополнять свои соединения.
Прежде чем поставить нам боевую задачу, Константин Константинович заметил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140