Комиссар рассказывал об этом с воодушевлением. И вдруг переменил тон на сдержанный, как только зашла речь об эпизоде, которому Михаил Васильевич стал свидетелем. А дело было так.
Подполковник Суханов еще раз встретился с командирами батальонов, обговорил с ними все детали завтрашнего наступления. Потом спрашивает:
- Ужинали?
- Нет еще.
Налил он каждому по полстакана водки.
- За первый бой, товарищи! За боевой успех полка! А когда выпили, сказал:
- Приказываю: ужинать, спать!
Щелкнули комбаты каблуками, ушли в сырую ночь. Оставшись наедине с Сухановым, Бронников слегка упрекнул его: дескать, ни к чему такие порции. А тот ответил:
- Моим-то? Сибирским медведям? Да это же капля. Норма, товарищ комиссар. По приказу.
Второй день полк на передовой, второй день бойцам выдавали фронтовую норму - по сто граммов на каждого. Для воинов-дальневосточников это нововведение было столь необычным, что многие стеснялись выпить свою порцию при старших по званию, особенно - при комиссарах.
Приказ действительно есть. Но это как раз тот случай, когда приказ разрешает, но не обязывает. Ведь у нас, у военных, есть еще и традиции. Они строги и непреложны, особенно там, где бойцы видят их в живом воплощении, в людях, которые рядом, в одном строю, в одном окопе. Такой фигурой в Красной Армии с первых дней ее существования стал комиссар.
С годами изменялись формы и методы политической работы, вводились новые воинские звания, но суть комиссарской деятельности оставалась неизменной. И когда боец хотел воздать должное своему политработнику, он говорил о нем коротко и точно: "Наш комиссар!"
Да, комиссар делит с ним все радости и горести, словом и делом воодушевляет людей, наконец, он может быть и всегда бывает таким, каким мечтаешь быть ты сам. Он, сидя с тобой рядом в холодном окопе, под осенним проливным дождем, умеет отказаться от согревающего глотка спиртного. В зимнюю стужу он сбросит с себя полушубок, чтобы прикрыть им раненого. Он первым поднимет в атаку залегший батальон и последним останется у пулемета, прикрывая отход. Словом, комиссар - это тот, с кого ты берешь пример и в буднях армейской жизни, и здесь, на войне.
Политработников 78-й стрелковой дивизии я всегда видел и знал именно такими людьми. Они высоко пронесут по полям сражений традиции комиссаров гражданской войны, неписаные законы чести партийца и солдата. В их трудной работе не было мелочей, и в ту ночь перед боем я, видимо, неудачно пошутил, сказав Бронникову: "И сам ты, комиссар, фронтовую норму не выполняешь, и другим не велишь".
Шутку Михаил Васильевич любит и понимает, а тут промолчал. Так, молча, легли спать, молча ворочались в бессоннице.
Казалось, закрой глаза, провались в сон. ан, нет! И до чего ты длинная, ночь перед боем! А хлопотливый день мелькнул -не успел оглянуться.
Итак, утром наступаем. Холодок в сердце: все ли сделано до конца? Точнее, все ли сделал, что мог? Кажется, все. На главном направлении - капитан Иван Никанорович Романов. О нем можно' сказать: светлая голова, неукротимая воля. Стену проломит, а в село Михайловское ворвется с батальоном. Справа - батальон капитана Борисова, слева - батальон капитана Кузичкина. Так мы построили боевой порядок 258-го стрелкового полка. Вернее - перестроили. Ведь одно дело - обороняться на Озерне, другое - наступать через нее.
Артиллерия тоже перегруппирована. В боевые порядки пехоты выдвинуты батареи противотанковых пушек, поближе к передовой подтянут тяжелый гаубичный дивизион. Завтра лавина двухпудовых снарядов накроет траншею противника. Пехота рванет через Озерну. Речка эта мелкая, и ее форсирование для нас не проблема.
В чем же она, проблема? Зря ты мучаешься, комдив. В конце концов это просто глупо - не спать перед боем, мечтать о несбыточном - о том, чтобы ударить через Озерну не полком, а всей дивизией, нанести удар по фашистской обороне всей мощью нашего артиллерийского огня.
Телефонный разговор со штабом армии, состоявшийся поздно вечером, сперва обнадежил меня. Генерал Малинин сообщил, что по приказу командующего фронтом дивизия полностью вошла в состав 16-й армии. Я тотчас же предложил использовать для удара на Михайловское и другие стрелковые полки - 40-й и 131-й, ввести в дело кроме 210-го гаубичного и 159-й легкий артиллерийский полк.
- Нет! - возразил Малинин. - Это частная операция. Поймите - операция с ограниченной целью. Командарм разрешил вам использовать еще один батальон. Как резерв.
Что ж, все верно. Время теперь трудное. Надо считать батальоны: свои потому что их мало, вражеские - потому что их много. Помнится, какой-то великий полководец говаривал: "Чужие батальоны легче сосчитать после сражения. Когда они сложат оружие".
Им, великим, все было по плечу. И громкие победы, и звонкие афоризмы. А мне, командиру дивизии, хотелось бы иметь на учете каждый фашистский батальон, что стоит против полка Суханова,
Еще в полдень разведывательный батальон капитана Ермакова начал поиск на широком фронте. Группы разведчиков ушли за линию фронта. Вечером комбат доложил: в селе Михайловское - до тысячи гитлеровских пехотинцев, танки (число не установлено); в Федчино - артиллерийская батарея; в Покровском силы не установлены.
Сведения скудные. Они получены путем разведки наблюдением. А нужен пленный - штабной офицер или, на худой конец, писарь, "Постарайтесь, ребята. Ведь вы отменные сибирские охотники. Скрадите "языка" хоть к утру..." Так, с думой о разведчиках, уже под утро, я крепко заснул.
* * *
Поздний ноябрьский рассвет встречаю на НП Суханова. С Озерны плывет туман, западный ее берег встает серой стеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140