тут было позволительно, сговорившись предварительно с союзниками, начать тянуть какую-нибудь туманную и вихлявую канитель мирного свойства, а за это время провести самые решительные реформы и прежде всего с доверием опереться на командный состав армии.
Теперь, когда большевики швырнули в солдатские массы эту давно желанную для них подачку, то у нас нет уже никаких средств для борьбы с теми, кто дал ее массам. Что мы можем противопоставит громовому эффекту этого объявления? Напоминания о долге перед родиной, о необходимости продолжать войну и выполнить свои обязательства перед союзниками... Да разве эти понятия действенны хоть сколько-нибудь для современного состава нашей армии; нужно быть безнадежно глухим и слепым, чтобы в это верить. Сейчас это не только пустые, но и ненавистные для масс слова.
В газетах сообщают, что союзные послы уложились и заявили, что, если у власти останется это босяцкое правительство, то они покидают Петроград, поздновато господа дипломаты разобрались в том, что делается в России и весь ответ за то что теперь будет, должен пасть на их очень неумные, слепые и легкомысленные по их близорукости и беспечности обязаны будут страны, доверившие им блюсти интересы, за все то, что принесет России и Mиpy воцарение у нас большевизма made in Germany; эти господа, окруженные сотнями разных представителей, обязаны знать Россию, знать состояние армии и страны, и заранее принять меры, чтобы не приходилось так спешно укладывать свои чемоданы.
Керенский, по-видимому, выдохся. Вся надежда теперь на то, что образовавшийся центральный исполнительный комитет сумеет взять всю власть в свои руки и уничтожит и большевиков и Керенского; только это и сможет предотвратить начало той всеобщей и кровавой свалки, в которой неминуемо погибнет российская государственность.
Что такое верхи большевизма, говорит ясно их наемное немецкое происхождение; ну, а что их подслаивает, мы хорошо знаем по таким типам, как Склянский Cедякин, как руководитель 120 дивизии Федотов, главарь белевского полка Петров и другие.
После обеда посыпались разные телеграммы от всевозможных союзов, которые довольно решительно отмежевываются от большевиков; как бы было хорошо, если бы все это говорилось раньше, а, главное, подтверждалось бы соответствующими действиями, а не было бы сотрясением воздуха. Железнодорожники и почтово-телеграфные чиновники заявили, что, если большевики не остановят начатое ими восстание, то будет прекращена всякая связь с Петроградом. А большевики на все это плюют и отвечают декретом о мире, который действеннее всех заявлений.
Большевики самым энергичным образом используют бегство Корнилова выступление Каледина, расписывая товарищам, какие страшные опасности таит для них вся эта комбинация, грозящая все вернуть в старое русло и вновь начать кровавую войну; по сообщениям командиров частей все разговоры солдат вертятся около мира и около выступления Каледина и Корнилова.
Армиском заседает весь день и кряхтит над исполнением приказа Петрограда выслать ему на помощь надежные в большевистском смысле части 5 армии; неопределенность положения сдерживает даже большевистский президиум армискома, и вопрос трактуется только с точки зрения посылки к Петрограду нейтрального отряда который только прекратил бы происходящую там борьбу.
Предложения на эту командировку сыпятся со всего фронта; одна из самых паршивых и трусливых дивизий,183-я, заявила о своем желании в полном составе идти в Петроград.
Вечером вернулись посланные мной в Петроград разведчики и заявили, что особых беспорядков там нет, и что вся борьба между Керенским и большевиками идет в районе Гатчины.
29 Октября.
Армиском довольно хитро выскочил из двусмысленного положения решив войск на помощь петроградским большевикам не посылать, ибо посылать много не позволяет безопасность фронта, а посылать мало не стоит. Все это показывает, что вожаки наших большевиков очень трусливы и боятся выявить свое настоящее нутро. Телеграф и радио продолжают засыпать нас самыми разноречивыми сведениями, и сообразно их характеру меняется настроение писарей и телефонистов; если ночью, подавая мне срочную телеграмму, дежурный писарь тянется и называет меня Ваше Превосходительство, то я уже знаю, что в телеграмме сообщается об успехах Керенского; если же дежурный развязно кличет меня господин генерал то, значить, произошло что-то приятное для большевиков.
Колебательное настроение частей сделалось резко большевистским только вчера после обеда; до этого положение было пестрое и большевизм вспыхивал как бы пароксизмами.
Доходящая до нас обрывочные сведения подтверждают только, что Верховный главноуговаривающий по обыкновению мямлит и фиглярничает.
Напряженно хочется, чтобы на нашем горизонте появилась какая-нибудь гигантская рука, которая забрала бы всех этих Керенских, Родзянок, Скобелевых, Лениных, Троцких, Черновых, Гоц-либер-данов и всяких иных венчанных и развенчанных авторитетов и краснобайных пустобрехов и вышвырнула бы их из обихода русской действительности; по их деловой пустопорожности они абсолютно никому не нужны, а по всей своей кислотной дрянности они вызывают острые воспаления всюду, где только внедряются и поэтому чрезвычайно вредны для русского здоровья.
После обеда получено радио, что Петроград уже окружается войсками Керенского и что ими заняты окрестности Царского села; далее пришла телеграмма от образовавшегося в Пскове Комитета Спасения Родины и Революции (довольно сложное и сумбурное название), составившегося из союза организаций северозападной области, Совета С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128