Вспоминается проклятие Петрограду раскольников, гибших при Петре Великом на работах при осушке здешних болот, и их предсказание, что "через два ста лет быть этому проклятому месту пусту".
16 Декабря.
Сегодня узнали, что большевики заняли все частные банки и объявили их национальной собственностью; в городе по этому случаю полная паника, так как многие, боясь держать ценности дома, положили их в сейфы и теперь разом потеряли все.
Лично я всегда был настроен против банков и считал их жадными пауками и родителями всевозможных спекулянтов и узаконенных грабителей, но принятая большевиками мера бьет по всем без разбора и погубит только Россию; не нам корчащимся в анархии и нищете, предписывать миру столь сногсшибательные новшества да еще по финансовой части; эксперименты в экономике во много раз опаснее таковых же в политике, ибо экономические волны распространяются глубже, дальше, проникают больше во внутрь и разводят за собой массу мелких зыбей и волнений. Особенно остро разразился над обывателями декрет о реквизиции всех металлических ценностей, находящихся в сейфах; спокойно чувствуют себя только те ловкачи, которые во время перевели свои капиталы заграницу.
Сегодня же объявлено о прекращении выдачи пенсий и о разрешении всем офицерам старше 43 лет выйти в отставку.
Французы просили вернуть им только что присланные нам двести орудий, но получили отказ.
16 Декабря.
Положение офицеров, лишенных содержания, самое безвыходное, а для некоторых равносильное голодной смерти, так как все боятся давать офицерам какую-нибудь, даже самую черную работу; доносчики множатся всюду, как мухи в жаркий летний день и всюду изыскивают гидру контрреволюции.
Придет время, и недолго его ждать, когда все, радующиеся нашему офицерскому несчастью, сами восплачут и возрыдают.
Сегодня объявлено, что если подвоз хлеба прекратится, то буржуи будут лишены и тех 3/8 фунта, которые им выдают; это распоряжение равносильно огульному присуждению к голодной смерти. Вот тебе и egalite, над которой захлебывалась наша интеллигенция.
17 Декабря.
Манифестация по поводу заключения перемирия, причем приказано показать во всем блеске мощь российского революционного пролетариата. На улицах можно было обозревать великолепнейшие коллекции самых хулиганских рож и каких-то человеческих обмылков, ползавших по петроградским стогнам во всеоружии красного тряпья разных размеров. Несмотря на все административные и спиритуальные вспрыскивания, настроение толпы серо-слизкое и совсем нерадостное; думаю, что у большинства еще не совсем исчез стыд, или, вернее сказать, его остатки, за совершенное и совершаемое.
Временами между манифестантами проявлялась пугливость стада, делающего что-то не совсем хорошее, и еще не отрешившегося от старой привычки трусливо ждать неизбежного за то нагоняя и вздрючки; при малейшем гаме, а тем более при случайном выстреле, толпа с воплями рассыпалась и бросалась прятаться по подъездам и воротам, а вооруженные натопорщивались и начинали стрелять вверх.
На сии процессии взирали, - не знаю с каким чувством, - почетные гости на этом позорище не только России, но и всей цивилизации, мирные послы Вильгельма Кейзерлинг, Мирбах и Ко., осчастливившие Петроград своим посещением.
Немцам, строящим свое благополучие на славянских костях, или, по их выражению, на славянском навозе, должно быть было радостно видеть, до какого разложения дошел их восточный сосед.
18 Декабря.
В Главном Управлении Генерального Штаба сообщили, что вчера вечером в заседание демобилизационной комиссии приехали Крыленко, Ленин и Троцкий и заявили, что положение с миром почти безнадежно, так как немцы наотрез отказались признать принцип самоопределения народов; поэтому совет народных комиссаров считает необходимым во что бы то ни стало восстановить боеспособность армии и получить возможность продолжать войну.
Представители Генерального Штаба заявили, что восстановление боеспособности существующей армии совершенно невозможно, и что единственный исход это переход немедленно на добровольческую армию небольшого размера, содержимую на принципе строжайшей военной дисциплины.
Крыленко с этим принципом согласился, но при условии, что добровольцы должны принадлежать обязательно к их партии.
Твердость немецкого положения показывает, что они учли развал нашей армии и понимают отлично, что, что ни делай теперь комиссары, все равно русские воевать уже не могут. Комиссары же хорохорятся только для виду, а, может быть, и потому, что, как говорят, Смольный получил какие-то определенные требования от своих заграничных единомышленников о необходимости продолжать войну для разрушения немецкого империализма, до тех пор пока немецкие товарищи не усилятся настолько, чтобы заставить свое правительство с ними считаться.
Над офицерами совершили последнее надругание, лишив их семьи всякого содержания и сделав это без всякого предварения; в довольствующих учреждениях сегодня происходили потрясающие сцены, так как некоторые жены и вдовы приехали из пригородов на занятые деньги и им не на что вернуться домой, где сидят некормленые дети; положение многих такое, что в управлении воинского начальника писаря не выдержали и, забыв про контрреволюцию, собрали между собой некоторую сумму денег и роздали наиболее нуждающимся.
19 Декабря.
Сегодняшний тон "Правды" подтверждает, что между немцами и большевиками пробежала черная кошка; газета наполнена горькими упреками по адресу империалистических немецких генералов, тормозящих заключение мира;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128