ведь все сейчас так разболталось и отвыкло от идеи повиновения и принуждения; огромное большинство неустоявшейся, больной переживаниями войны и революции, молодежи недалеко ушло от большевизма, только другого цвета; желания у него самые большевистские: побольше наслаждений и поменьше испытаний; побольше денег и вкусных прав и поменьше работы и неприятных обязанностей; исполнение приказов и распоряжений только постольку, поскольку они приятны исполняющему, и вообще поскольку он намерен и расположен их исполнять.
Протест против принуждения, склонность к произволу, лени у всех нас в крови и достаточно малейшего послабления, чтобы мы все раздрессировались; кроме того, все мы слишком привыкли к тому, что обязанности внизу, а права и вкусные вещи наверху, а потому всем хочется наверх.
Противно то, что все эти, собственно говоря, звериные, перешедшие от первобытных предков вожделения прикрываются фиговым листом любви к отечеству, борьбы за идею, борьбы с большевизмом, а по секрету и под пьяную руку огнедышащею преданностью монархии (на неприятные воспоминания память коротка, и все забыли, как спокойно предали они эту монархию год тому назад).
По-видимому, правый большевизм расцвел здесь махровым цветом, ободрился и хозяйничает; все, что против него и с ним несогласно, наименовывается красным большевизмом, а далее возможны эксцессы и насилия до убийства включительно; так говорят, по крайней мере, встреченные сегодня знакомые и сослуживцы самого беспристрастного и правого лагеря.
Сейчас все усилия этих белых товарищей направлены к тому, чтобы свалить начальника охранной стражи генерала Самойлова, здраво смотрящего на существующее положение, успевшего спасти от расхищения серебряный запас бывшего Заамурского Округа и упорно отстаивающего от разграбления довольно солидное имущество этого округа; зная Самойлова очень давно, я уверен, что он хочет победы над большевиками и спасения России больше чем тысячи этих господ, но он, как старый и опытный служака, понимает, что такие нешуточные цели достигаются организацией, дисциплиной и тяжелым трудом, а не бахвальством, распущенностью, ленью, развратом и насилием.
Говорят, что спасители недовольны и Хорватом; последний по обыкновению играет роль двуликого Януса; он поддерживает образовавшиеся отряды деньгами, а на убеждения Самойлова в опасности этих организаций, разлагающих и без того неустойчивое офицерство, ответил: "да, разумом я с Вами, а сердцем я с ними".
Казалось бы, что приказчику случайно уцелевшего старого русского учреждения, вознесенному сейчас в положение высокой ответственности, следовало бы руководиться в своих действиях головой, а не сердцем; последний орган может превалировать только у неограниченных монархов или у частных лиц, играющих на свой личный счет. В большой политике сердце и прекраснодушие приводит всегда или к катастрофе, или заводят в безысходные, часто темные и грязные тупики. Лицу, на долю которого, видимо, выпадает доминирующая роль в судьбах восстановления здесь государственности, следовало бы понимать, что нельзя базироваться на истерические и авантюристические пузыри типа народившихся здесь организаций; в сути последних есть много хорошего, но родились они в больное время и их состав почти весь болен нашими общими и хроническими старыми, и случайными новыми болезнями. Посему государственному человеку необходимо приложить всю свою власть, средства и уменье для того, чтобы исцелить образовавшиеся антибольшевистские организации от всех их зол и болезней и направить их на истинный, здоровый путь.
В этом отношении я, только что приехавший, совершенно сошелся во взглядах с сидящим здесь Самойловым и несколькими старшими офицерами, сохранившими умственное равновесие и понимающими, что образовавшиеся отряды принимают вредное и ничего доброго не сулящее направление. Это бесконечно печально; не зная совершенно, что творится в полосе отчуждения, как по части сохранения здесь всей силы русской власти, так и организации здесь антибольшевистских сил, надеялся, что здесь можно будет образовать безопасное убежище для всех уходящих от большевизма русских людей, отсортировать их по качествам и начать организацию тех кадров, которые через несколько времени понадобятся, чтобы начать организованную борьбу против севших на голову России комиссаров и их банд. Я надеялся именно на полосу отчуждения, так как наше положение здесь давало полную гарантию против агрессивных действий большевиков и предоставляло огромные удобства для организации антибольшевистских сил; казармы и запасы Заамурского округа казались мне отличным основанием для размещения и первого обзаведения.
Вместо этого, по-видимому, наверх здесь выплыла кучка авантюристов, почуявших, что настали такие времена, которые позволяют дерзать, и жаждущих дорваться до власти; идеи у них внутри никакой, кроме плача о потерянном, злобной, личной - а не мировой -ненависти к насильникам и острой жажды реванша (тот же, но только паршивенький и не красочный Кобленц с полупочтенными дельцами, авантюристами и разночинцами вместо маркизов и петиметров французской революции).
За идею стоят, гибнут и готовы гибнуть только кучки старых офицеров и их детей - кадет, гимназистов, юнкеров, - представителей старых идей долга и служения государству за совесть; но их очень немного.
Все эти организации помимо денежной помощи от Хорвата поддерживаются каким то комитетом из Харбинских и Иркутских купцов, трясущихся при мысли о господстве большевиков и готовых пожертвовать крупицами из нажитых миллионов, чтобы найти руки и сердца, готовые на борьбу с этим страшным для них чудовищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128