пример этому можно видеть в Омске по результатам работы нашего владивостокца Волкова и его офицеров.
Адмирал опять полон наступательными тенденциями и приказывает всячески торопить снабжение; доложил, что все, что было, отдано на фронт или захвачено Ивановым-Риновым, но что того, что выслано и сдано войсковым приемщикам, достаточно для снабжения наших армий; надо только расшевелить армейские снабжения, так как из доклада коменданта станции я знаю что вещевые эшелоны стоят по неделям без разгрузки.
Из беседы с командирами частей убедился, что, несмотря на многочисленные штабы и бесчисленные осведомления, войска сидят в полной темноте по части всего, что делается в тылу, в стране, в Правительстве и т. п. (Только от меня узнали, например о новых окладах пенсий). Настроение к союзникам довольно недружелюбное так как изверились в их реальную помощь, болезненно желательную, потому что все истомились, истрепались, сознают всю трудность положения и жаждут облегчения и помощи.
Петропавловск и станции к востоку от него загромождены хвостами Челябинской эвакуации; преобладают штабные и тыловые команды и учреждения; особенно много разных специальных команд, обильно расплодившихся у нас на немецком фронте, и очень усердно восстанавливаемых нашими штабами по мере их распухания.
Ставка не сумела ввести это во время в организационные рамки и сдержать появление этих команд явочным порядком; в результате то, что полагалось только в армейских организациях, появилось в дивизиях и даже ниже; для войск это было очень удобно, так как прибавило им независимость техническую и снабжательную; это и объясняло, почему у нас были в Сибирской армии штабы дивизий, в которых числилось 120-125 офицеров и чиновников (т. е. десятерной штат против нормального).
В обгоняемых эшелонах мало воинского, но много обывательского, из вагонов выглядывают коровы; под вагонами особые приспособления для домашней птицы; всюду обилие женского пола и детей.
Вот, куда надо прислать весьма энергичную комиссию, которая немедленно бы отправила в глубокий тыл все небоевое и ликвидировала все экзотические тыловые команды, обратив их на укомплектование специальных фронтовых команд.
26 Августа.
Вернулись в Омск; настроение скверное, ибо узнал и увидел, что предполагаемое и известное из рассказов и донесений оказалось реальным и угрожающим; исчезла последняя иллюзия, что я до сих пор ошибался в своих мрачных мыслях и что общее положение еще не так плохо, как мне казалось из моего Омского далека.
Вечером в Совете Министров состоялся очередной доклад генерала Андогского р положении фронта; опять самые розовые краски, утверждение в полном "оздоровлении" армий (наши академики всегда любят муслить и всюду налеплять какое-нибудь модное выражение) и обещания скорого наступления.
После доклада Пепеляев спросил мое впечатление от поездки на фронт; ответил, что диаметрально противоположное взглядам генерала Андогского.
Был вызван к Адмиралу, где застал Дитерихса и только что прибывшего из Франции генерала Головина. Адмирал предложил мне вступить в исполнение обязанностей наштаверxa и Военного Министра до тех пор, пока Головин не ознакомится с положением дел и сможет принять эти должности.
Предложение было очень неожиданное; ответил, что по моему убеждению нет такого человека, который мог бы одновременно нести такие разнородные по сущности и колоссальные по объему работы и ее значению должности; поэтому, прежде всего, надо их разъединить и восстановить нормальную и здоровую систему высшего военного управления.
Головин меня поддержал, напомнив Адмиралу, что таков же был и его доклад по этому вопросу. Затем, я доложил Адмиралу, что мои взгляды на положение фронта и ведение операций настолько расходятся с существующими, твердо установившимися и проводимыми в жизнь всеми старшими начальниками (понимая его, Сахарова, Иванова-Ринова и, по-видимому, Дитерихса), что я не считаю себя в праве принять исполнение обязанностей наштаверха, бессильного все это изменить. Если же моя работа нужна, то прошу оставить меня при Управлении Военным Министерством при условии непосредственного подчинения Адмиралу, как Верховному Правителю, и предоставления мне самостоятельности в проведении программы, которую я ему представлю.
Порывистый Адмирал выразил глубокое сожаление по поводу недавней реформы Ставки и Министерства и приказал все вернуть в прежнее положение. Доложил ему, что при данной обстановке новая и спешная ломка внесет новый развал в наше Управление и что при его одобрении я и генерал Головин сделаем это постепенно, по мере надобности.
В конце концов, Адмирал решил, что, до вступления Головина в должность Наштаверха, эти обязанности останутся на Дитерихсе, а я буду назначен Военным Министром с правом постепенного восстановления всего нарушенного Лебедевской реформой.
Был у Андогского, который является теперь оперативным руководителем Ставки и сообщил ему свои печальные впечатления, вывезенные из поездки на фронт; высказал ему, что, как старый офицер генерального штаба и достаточно опытный организационный и боевой начальник, считаю обязанным заявить ему, как руководителю военных операций, что армия к наступательным операциям не готова; нуждается в коренной реорганизации, и годных для боя пополнениях; сейчас, единственный исход - это укрепление линии Ишима (если уже не поздно) и даже Иртыша, отвод туда всего кроме арьергардов и конницы и выигрыш драгоценного для нас времени всеми способами.
Надо смотреть на идею наступления глазами опытных военных специалистов, а не тех юнцов, для которых все кажется таким простым и возможным;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128