Но к добровольческой рекламе уже присосалась масса паразитов; они уже начали бить в свои бубны, фабриковать освободительную шумиху и разводить самые розовые перспективы. Скоро лопнет и этот пузырь, прибавив еще одно новое разочарование к длинной их цепи. На подвиг идут те, кто способны служить идее ради нее самой; за деньги это не покупается, от речей не зарождается и от молебнов не распространяется. Рожденные ползать - летать не будут.
Условия добровольческого найма составлены очень неумело; злые языки считают, что это сделано нарочно, чтобы получить сразу большую запись и оправдать свои трескучие обещания; по этим условиям обязательный срок найма 6 месяцев, и нанимающееся получает в полную собственность полное обмундирование и комплект зимней одежды; через 6 месяцев они получают 5 тысяч рублей премии. Считают, что среди городской голытьбы найдется не мало ловкачей, которые учтут, что зимой войны не будет, а к весне можно будет получить расчет; перспектива же иметь всю зиму помещение и довольствие и уйти имея 5 тысяч рублей плюс все обмундирование - это такая перспектива из-за которой стоит потерпеть несколько месяцев казарменной муштры.
30 Августа.
Имел длинную беседу с Головиным; доказывал ему необходимость принять исключительные меры по реорганизации фронта и по сокращению штабов и тылов. Мы представляем колоссальное туловище, пухлое и бессильное с маленькими руками. Достаточно указать, что на красной стороне против нас работает один штаб армии, состоящей из 3-4 дивизий и 2-3 конных бригад; на нашей стороне штаб Главнокомандующего, пять армейских штабов, одиннадцать штабов корпусных групп и, кажется, тридцать пять штабов дивизий и отдельных бригад.
Думается, что комментарии к этим цифрам излишни; думается также, что не справившись с этим штабным злом, мы будем бессильны сделать вообще что-либо путное.
Головин мне сообщил, что, по докладу Дитерихса, решено создать в тылу должности инспекторов пополнений и формирования стратегического резерва Дальнего Востока, с изъятием тыловых округов из подчинения Военному Министру и передачей их в распоряжение Главнокомандующего фронтом. Вся эта комбинация проведена Хрещатицким, провалившимся на разных комбинациях создать себе разные синекуры, но успевшем на этом последнем проекте.
Все это проведено помимо меня и зная, что я с этим не согласен. Совершенно не понимаю, для чего же было меня тогда удерживать и просить остаться. Просил Бурлина (Дитерихс уехал на фронт) доложить Адмиралу, что, пока я Военный Министр, я не соглашусь на проведение такого проекта, который ломает все основы военного управления, вносить многовластие и сумбур в наш расхлябанный тыл и нужен только для материального благополучия нескольких авантюристов; я не могу допустить, чтобы такие реформы, сугубо вредные для всего нашего дела, проводились ради личных выгод господина Хрещатицкого, только и мечтающего о том, как бы устроить для себя какую-нибудь синекуру и удрать на Дальний Восток.
Все это я считаю вредной глупостью и молчать больше не намерен; поэтому называю проект даже мягче того, чего он заслуживает, и прошу доложить это Адмиралу.
Бурлин ответил, что он со мной совершенно согласен, но что проект этот проведен Дитерихсом и одобрен Адмиралом, причем все приказано провести ускоренным темпом, так как авторы убедили Адмирала, что здесь залог будущего спасения; основанием для доклада положили, что фронт не верить тылу и что поэтому во главе всех пополнений должны стоять известные фронту люди, пользующиеся там авторитетом, а все должно быть объединено в руках Главнокомандующего.
Опять повторяется та же история, что недостатки людей сваливаются на вину недостатков системы.
Если фронт считает, что, положим, я и генералы Матковский, Артемьев и Розанов не способны подготовить для него укомплектования, то ничто не мешает Адмиралу удалить всех нас с наших должностей, назначив туда таких людей, которые, по мнению Дитерихса и фронта, заслуживают, их доверия и более на это способны.
Вместо этого, делается какой-то абсурд: все негодные остаются на своих местах, сохраняют все обязанности, несут всю черную работу и ответственность, но в их районах появляются посторонние и автономные органы, им не подчиненные в осененные всеми благословениями и полномочиями фронта.
Для исполнения своих обязанностей эти органы принуждены будут узурпировать все права командующих войсками, отобрать у них помещения, склады и запасы, обратив старших тыловых начальников в какие-то обмылки власти, существующие только для того, чтобы разбивать об их голову все горшки и сваливать на них все грехи, промахи, протори и убытки.
Просил Бурлина, едущего с докладом, доложить Адмиралу мои соображения и мою просьбу одновременно с утверждением приказа о новой реформе подписать приказ об увольнении меня от должности Военного Министра, так как при такой обстановке работать я, не могу и не умею.
Ведь, только в Омском болоте, в этой каше безволия и личных честолюбий возможны такие неожиданности. То меня просят занимать сразу должности Наштаверха и Военного Министра; то уговаривают оставаться на посту Военного Министра, обещая полную поддержку и доверие, а через два дня проводят приказ, совершенно разрушающий все управление тылом и заведомо для меня неприемлемый.
Нужно быть пошлой флюгаркой или жалко цепляться за свое положение, чтобы оставаться после всего этого на своем посту.
31 Августа.
Вернулся домой очень поздно, так как вечером состоялось заседание Совета Министров с участием Адмирала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128