На следующий день, 26 июля, он сообщил мне, что в разговоре с австрийским посланником он предложил, чтобы Вена с Петербургом непосредственно сговорилась, нельзя ли найти формулу, которая, удовлетворяя основным требованиям Австрии, была бы более приемлема для Сербии. По его словам, он сказал графу Сапари, что он вполне понимает мотивы, заставившие Австрию предъявить ультиматум, и что, если она согласится пересмотреть некоторые из его пунктов, было бы нетрудно прийти к удовлетворительному решению.
В ответ на вопрос, с которым он обратился ко мне во время нашей беседы, я сказал ему, что мои заявления от 24-го числа вполне одобрены сэром Э. Греем, как вполне определяющие позицию британского правительства. Я прибавил, что оно употребит все усилия, чтобы предотвратить войну; но для успеха его стараний необходимо, чтобы Россия прибегла к мобилизации лишь как к самому крайнему средству.
В ответ на мое сообщение 27 июля о предложении сэра Э. Грея - созвать конференцию из четырех послов в Лондоне - г. Сазонов ответил: "Я начал переговоры с австро-венгерским послом об условиях, на которых Австрия могла бы пересмотреть свой ультиматум Сербии. Если непосредственное объяснение с Веной окажется невозможным, я готов принять предложение сэра Э. Грея или всякое другое предложение, способное привести к благоприятному разрешению конфликта".
Вследствие угрожающего международного положения британскому флоту, сосредоточенному в Портланде, был отдан приказ не рассеиваться для маневров. Сообщая русскому послу об этом, сэр Эдуард Грей позаботился объяснить, что это не более как обещание дипломатической поддержки.
28 июля обстоятельства решительно изменились к худшему. Граф Берхтольд не только отклонил предложение г. Сазонова о непосредственных переговорах между обоими правительствами, но Австрия даже объявила войну Сербии. Россию не могли удовлетворить никакие заверения Австрии относительно целости и независимости Сербии, и в тот день, когда австрийская армия перешла бы сербскую границу, был бы отдан приказ о мобилизации против Австрии. Я тем не менее еще раз порекомендовал ему воздержаться от военных мероприятий, которые могли бы быть истолкованы, как вызов Германии.
Я повторил содержание этой беседы моему французскому коллеге, встретив его в передней в ожидании приема, и просил его говорить в том же духе. Я сказал, что положение сделалось критическим. Россия очень серьезно настроена и никогда не позволит Австрии обрушиться на Сербию. Но если Россию принудят к войне, очень важно, чтобы Германия не имела повода представить ее нападающей стороной. Ибо, хотя английское общественное мнение убеждено, что вся ответственность за войну падает на Германию, оно никогда не оправдает нашего участия в ней.
Барон фон-Шён в своих "Мемуарах" переводит отрывок из книги "Царская Россия во время Великой войны", в котором г. Палеолог приводит эти мои замечания и придает им смысл, которого они не имеют. По его словам, я говорил: "Россия решила воевать, мы поэтому должны обрушить на Германию всю ответственность и инициативу нападения, так как это единственный способ настроить общественное мнение Англии в пользу войны". В дальнейшем он рисует меня убеждающим Россию воевать, стараясь в то же время свалить вину на Германию. Это неправильная передача моей позиции, ибо, как я уже показал, я всячески старался отговорить от мобилизации, зная, что она даст Германии необходимый ей предлог для объявления войны России.
Германский посол в Петербурге все время находился под впечатлением, что русское общество не очень взволновано австро-сербским конфликтом, и что только небольшая клика шовинистов старалась придать ему острый характер. 23 июля он завтракал у меня в посольстве, и я воспользовался случаем, чтобы открыть ему глаза на растущую опасность положения. Он попросил меня рекомендовать г. Сазонову осторожность, и я сказал ему, что я уже это сделал с самого начала. Я прибавил, что германский посланник в Вене должен серьезно поговорить с графом Берхтольдом, ибо, если Германия позволит Австрии напасть на Сербию, всеобщая война неизбежна. Граф Пурталес, будучи очень поражен моим замечанием, возразил, что не Германия, а Россия виновна в существующем напряженном положении. Я допускаю, что он лично старался предотвратить войну и был в неведении относительно действительных намерений своего правительства. Но его позиция не была рассчитана на сглаживание трений! Он считал, что Австрия должна строго наказать Сербию, а Россия должна оставаться спокойной и придерживаться пассивной роли незаинтересованного зрителя. Он соглашался, что, если она объявит предполагаемую мобилизацию, европейский мир будет в опасности. Напрасно я доказывал ему, что Россия выказала свои мирные намерения, приняв предложение о конференции четырех и объявив свою готовность подчиниться любому решению этой конференции, если оно будет принято Францией и Великобританией. Он не хотел также выслушать мое напоминание о том, что Австрия не только частично мобилизовалась, но даже уже объявила войну Сербии. "Я не могу, - возразил он, - обсуждать поступок Австрии".
Хотя Австрия начала свою мобилизацию против Сербии уже 26-го, Россия предприняла предварительные шаги к мобилизации военных округов Киевского, Одесского, Казанского и Московского только 28-го. 29 июля между часом и двумя пополудни граф Пурталес имел свидание с г. Сазоновым, в котором он напомнил последнему, что такая частичная мобилизация вызовет, согласно союзному договору Германии с Австрией, автоматическую мобилизацию Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134