- Когда пуговицы обрезаны, фашист о побеге и не мыслит. Ему лишь бы портки удержать! - объяснил Николенко.
Армейцы остались, побывали еще во многих землянках, хорошо выспались и только утром со всеми нужными данными и с пленным, поддерживающим нижнюю часть обмундирования, тронулись в обратный путь.
Мне поведал эту историю Иван Иванович Караваев. Между прочим, он считал, что 5-й батальон первым принимал у себя армейских разведчиков. Я не стал его разочаровывать. К тому времени армейцы уже побывали и в других батальонах, и у нас в штабе, всюду получая интересовавшие их сведения.
Однако дело не ограничивалось сообщением нужных данных соседним частям Красной Армии. В штабы ближайших фронтов мы регулярно направляли разведывательную информацию по всему нашему району, да и не только по нашему.
В начале марта, например, соединение получило задание провести глубокую разведку в районе города Дубно, Ровенской области. Немцы успели создать здесь мощную линию обороны, преграждавшую путь Красной Армии к Тернополю и Львову. Естественно, что этот район очень интересовал советское командование. Подойти с тыла к Дубно было удобнее всего нашим партизанам. Мы направили туда большую группу разведчиков. Поработала она неплохо, собрав обширные и ценные данные, которые помогли советским войскам выбить фашистов из Дубно и погнать их дальше.
Наступление Красной Армии развивалось и на Волыни. Гитлеровцы пятились назад, прижимаясь к железной дороге. Мы стояли севернее, в лесах. Мимо партизанских лагерей начали "проскакивать" одна за другой наши регулярные части. И вот мы вдруг оказались уже не в немецком, а в советском тылу.
Это, так сказать, официально. А фактически партизаны нескольких батальонов соединения еще продолжали подрывать немецкие эшелоны и действовали, следовательно, в тылу противника. Дело в том, что далеко не везде линия фронта стабилизировалась, местами она была довольно условной. В связи с этим происходили необъяснимые на первый взгляд вещи.
Получаю, например, радиограмму от командира 38-й гвардейской стрелковой дивизии с благодарностью нашему 8-му батальону за участие в бою у деревни Тур и с просьбой представить отличившихся к наградам.
Ничего не понимаю! Что за деревня Тур? Как туда попал 8-й батальон? Почему он вдруг участвовал в бою, когда, по нашим сведениям, этот батальон продолжает успешные диверсии на железной дороге? В последней шифровке командир 8-го Никифор Халимон доносил о пяти подорванных эшелонах, а об участии в бою - ни слова...
Быть может, армейцы что-нибудь спутали? Тем более, судя по карте, гвардейская дивизия находится в одном месте, наш батальон - в другом, а деревня Тур - далеко в стороне.
Несколько позже все объяснилось. Оказывается, диверсионная группа 8-го батальона, причем достаточно крупная - из сорока человек, просочилась в немецкий тыл, чтобы поискать там "работенки". Минерам удалось подорвать пять вражеских эшелонов, о которых и сообщил нам Халимон. Возвращаясь к себе в лагерь, партизаны встретили один из полков 38-й дивизии. Полк этот был далеко не полного состава. Он ждал подкреплений, чтобы затем атаковать в деревне Тур мадьярский гарнизон, насчитывающий более трехсот штыков.
- А чего ждать! - сказали партизаны командиру полка. - Чем мы для вас не подкрепление? Двенадцать ручных пулеметов имеем, один станковый, автоматов хватает... Обойдем эту деревню стороной, подберемся к мадьярам с тылу да как ударим, а вы в лоб атакуйте!
Командир полка согласился, и все развернулось дальше по совместно разработанному плану. Удар с двух сторон был для оккупантов неожиданностью. 72 вражеских солдата полегли убитыми, 67 сдались в плен, остальные разбежались. Партизаны захватили два тяжелых пулемета, два ручных, с полсотни винтовок и автоматов. У нас потерь не было, лишь один человек получил ранение.
- Почему не сообщили об этой операции? Почему штаб узнает о ней от армейского генерала? - укорял я Халимона.
- Так чего же, Алексей Федорович, зря писанину разводить! Об эшелонах всегда сообщаем, эшелоны - наше дело, а деревня Тур, можно сказать, случайно подвернулась...
Подобных случайностей было не так уж мало. Партизаны помогали армейским частям очищать от врага отдельные населенные пункты, обезвреживать бандеровские отряды, а три наших батальона совместно с подразделениями 38-й гвардейской дивизии провели довольно серьезную операцию у села Речица.
Это село, с его ближайшими окрестностями, находилось на правом берегу Припяти, на одном из небольших плацдармов, которые удерживали в своих руках отступавшие в брестском направлении гитлеровцы. Овладеть Речицей и расположенной за ней переправой - значило открыть дивизии путь дальше на Брест. Вот почему фашисты прикрыли село линией окопов, сосредоточили здесь немало артиллерии, минометов и довольно крупный гарнизон. 38-я дивизия могла действовать здесь лишь силами одного полка. Несколько его атак оказались безуспешными. Полк понес значительные потери. Штаб дивизии тогда обратился за помощью к нам. Под общим командованием Николенко мы направили к Речице его батальон вместе с батальонами Ковалева и Халимона.
После длительного перехода по весенней распутице порядком утомившиеся партизаны прибыли к исходным позициям. Уже надвигалась ночь. Николай Михайлович связался с командиром дивизии, затем с командиром полка, ознакомился с обстановкой, получил участок для наступления. Очередная атака должна была начаться в 6 часов утра после артиллерийской подготовки.
- Да и немцы обычно огоньком отвечают, - предупредил командир полка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132