Вдруг притащат за собой хвост? Что тогда? Предусмотрим и другое. Все трое распрекрасные люди. Так разве же людям, готовым на многое и которым предстоит многое, - разве им помешает встреча с нашими партизанами?! Пусть посмотрят, какие у нас хлопцы! Такие ли, как расписывают их бандеровцы?! Листовки, инструкции - это, конечно, хорошо, но и пожать руку партизанам, поговорить с ними для подпольщиков много значит. Разве не верно говорю? Я и сам, брат, в прошлом партийный работник.
- Знаю, Григорий Васильевич! Пожалуй, ты прав, надо бы со взводом пойти... Но можно ли отрывать от боевых заданий?
- Подполье - тоже боевое задание! Возьмешь с собой взвод Миколы Бочковского.
От расположения батальона до хутора Вицентувка было километров пятьдесят. Значит, выходить надо за два дня, а пока Газинский занялся обычными своими делами.
В мирное время он работал секретарем райкома партии на Киевщине. Тогда его заботили сев, уборка, фермы, строительство, теперь - подрыв эшелонов, разведка, землянки, боеприпасы. Но дела и заботы Семена Ефимовича всегда были связаны прежде всего с людьми, все равно - убирают ли они хлеб или ставят мины, строят ли школы или ходят в разведку. Почти в любой час Газинского можно было увидеть в самой гуще партизан. Бойцы и командиры любили этого сильного, спокойного человека, ценили его ум, энергию, принципиальность, знали, что секретарь партбюро требователен не только к людям, но и к себе.
Газинский побывал во всех ротах и подразделениях, помог провести у подрывников открытое партийное собрание, выступил на совещании членов редколлегий стенгазет и боевых листков, отругал комсорга минометной батареи за то, что ходит в грязной рубахе и небритый, сделал во второй роте доклад о международном положении, дал рекомендацию в партию пулеметчику Глушко, договорился с комиссаром относительно плана подготовки и XXVI годовщине Октября. Конечно, встретился он и с Николаем Бочковским, которому предстояло выступить со своим взводом в поход к Вицентувке.
- А какое задание? - спросил Николай.
- Задание особое. Пока не дойдем, не скажу. Но взвод должен быть в полном порядке! Выступим в четверг, вернуться постараемся ко вторнику. Маршрут составят в штабе по карте.
Они и выступили в четверг на рассвете. Отряд состоял из двадцати человек, считая двадцатым Газинского.
Двигались глухими лесными тропами, стороной от дорог. Впереди шел дозор. В тронутых осенними красками чащах было тихо, безлюдно. Шагать по таким местам - одно удовольствие. Труднее приходилось, когда лес редел и начинались кустарники, поля, а за ними села. Тогда приходилось идти в обход, петлять по оврагам или ползти, прикрываясь буграми.
К середине дня позади осталось километров двадцать пять. Партизаны сделали привал и пообедали, после чего Бочковский приказал ложиться спать. Дело в том, что следующий переход предстояло совершить ночью. В темноте будет гораздо безопаснее пересечь большую проселочную дорогу Киверцы Тростянец, обычно очень оживленную в дневное время, заполненную автомашинами, обозами, пешеходами.
Выставив часовых, небольшой отряд расположился на отдых в кустарнике. Газинский прилег рядом с Николаем. Командир взвода Николай Бочковский красивый белокурый парень лет двадцати с небольшим. Начал он свой партизанский путь на Черниговщине осенью 1941 года. Первое время был штабным ординарцем, но затем этого расторопного умного хлопца сделали командиром отделения. В первых же боях его отделение показало себя очень хорошо, дралось смело, инициативно, не падало духом в трудные минуты. Вскоре стало ясно, что Бочковский сможет отлично командовать и взводом. Действительно, его взвод стал одним из лучших в батальоне Балицкого. Не случайно Григорий Васильевич послал под Вицентувку именно недавнего комсомольца, а теперь кандидата в члены партии Бочковского с его боевыми, видавшими виды ребятами.
Конечно, Бочковский отлично понимал необходимость секретности во многих военных делах. Но вот сейчас, когда он лежал под кустом рядом с Газинским, его начало одолевать самое обыкновенное человеческое любопытство. Скосив в сторону Семена Ефимовича глаза, командир взвода тихо спросил:
- Спишь, секретарь?
- Отдыхаю, - буркнул Газинский.
- И отдыхай себе на здоровье... Только сначала скажи, куда мы идем? В разведку, что ли?
- Не положено говорить... Завтра узнаешь.
- Что же я, по-твоему, к Гитлеру побегу тайну выдавать? Или, может быть, к Степану Бандере?
- А ну спи, Микола!
Ответ на мучивший его вопрос Бочковский получил только на другой день, когда отряд благополучно перевалил через большак и обосновался в заброшенном, полусожженном хуторе Германовка, в нескольких километрах от цели своего похода. К вечеру послали двух человек разведать Вицентувку и ее окрестности. Разведчики сообщили, что Вицентувка пуста. Только худые одичавшие кошки сидят на каменных крылечках обгоревших зданий. Дорога в сторону Словатичей давно не езжена, вдоль нее кое-где тянутся кусты.
В первом часу ночи все двадцать партизан подошли к месту, возле которого была назначена встреча с Остапчуком и его людьми. Метрах в ста пятидесяти от хутора оставили у дороги на Словатичи засаду из трех автоматчиков, приказав им хорошо замаскироваться и открывать огонь лишь в случае какой-нибудь явной провокации. Основные же силы отряда заняли позицию на окраине Вицентувки, возле разоренной пасеки. Газинский с Бочковским прилегли у дороги, примерно на равном расстоянии от пасеки и от засады. Оставалось ждать двух часов ночи. "Вот она теперь какая, наша партийная работа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132