А еще через день гитлеровцы произвели огневой налет прямо по командному пункту армии на Московском шоссе. Я спускался в подвал, когда над КП разорвался снаряд, и в ту же минуту почувствовал такой сильный толчок в спину, что не удержался на ногах. Прямо на меня упал мой адъютант. Оказалось, что это он толкнул меня, и не напрасно: осколки, свистя, врезались в асфальт возле нас. Один из них пробил шинель и оцарапал адъютанту плечо. У стоявшей во дворе легковой автомашины взрывом сорвало радиатор.
Так проходили дни. До самой середины октября шли бои в районе Урицка, у Петергофского шоссе, за совхоз "Пролетарский труд". И они явились для нас хорошей школой.
В армии тогда было много командиров, призванных из запаса, не имевших прочной военной подготовки и опыта руководства боем. Наши командиры отличались отвагой, были преданы Родине, но отсутствие боевого опыта давало о себе знать.
Особенно много недостатков было в организации разведки. Она велась, как правило, только перед фронтом и преимущественно большими группами. Не использовались слабо защищенные участки и стыки, через которые пять - шесть разведчиков могли бы незаметно проникнуть в тыл врага. Не случайно за время сентябрьских и октябрьских боев нам удалось захватить всего нескольких пленных.
В наступлении иногда отставали тылы, хотя продвижение вперед было незначительным. В результате в некоторых частях в ходе боев ощущался недостаток боеприпасов.
В ряде случаев нарушалось взаимодействие между танками и пехотой. Так, атака, предпринятая 9 октября, не имела успеха лишь потому, что боевые машины 124-й танковой бригады двигались слишком быстро и оторвались от пехоты, а пехота, оставшись без поддержки танков, залегла.
Недостатки, выявившиеся в ходе боев, тщательно изучались, анализировались. Трудно было учиться в бою. За каждую ошибку приходилось платить дорогой ценой. Но эта нелегкая учеба не пропала даром. Она явилась залогом будущих больших побед.
Прошло немного времени, и наша Советская Армия стала кадровой, наши командиры научились проводить дерзкий и решительный маневр на поле боя, осуществлять четкое взаимодействие не только между частями и подразделениями, но и между объединениями. И тогда в полной мере проявилось превосходство нашего советского военного искусства над шаблонным, лишенным творчества военным искусством немецко-фашистской армии.
"10 октября мне позвонил командующий фронтом:
- Вы не забыли, что являетесь моим заместителем? Немедленно приезжайте.
Причина неожиданного вызова прояснилась только в Смольном. Генерал армии Г.К. Жуков объявил:
- Вступайте в командование фронтом. Вас знакомить с обстановкой нечего, она вам известна. А меня срочно вызывают в Ставку...
Под Ленинградом началась борьба за коммуникации. Мы пытались прорвать блокаду, а противник стремился полностью завершить ее, овладеть нашей последней дорогой через Ладожское озеро.
14 октября Ставка Верховного Главнокомандования дала указание во второй половине октября подготовить и провести наступательную операцию на синявинском направлении. Намечалось силами 54-й и 55-й армий, а также Невской оперативной группы окружить и уничтожить шлиссельбургско-синявинскую группировку противника и деблокировать Ленинград с суши.
Военный совет Ленинградского фронта предполагал начать эту операцию 20 октября. Для участия в ней привлекалось 63 тысячи человек, 475 орудий, 97 танков.
Противник имел на синявинском направлении около 54 тысяч человек и 450 орудий. Он опирался на сильную оборону с большим количеством инженерных сооружений, построенных в лесисто-болотистой местности.
Таким образом, перед началом операции мы имели лишь незначительное превосходство в живой силе и артиллерии.
Путем перегруппировки войск нам удалось создать в намечаемой полосе прорыва 54-й армии двойное, а на участке оперативной группы восточного сектора фронта и Невской оперативной группы тройное превосходство в силах и средствах. Имея в виду, что общая глубина операции незначительна, мы рассчитывали, что сумеем успешно провести ее в оказанные сроки.
Но за четыре дня до начала наших действий обстановка резко изменилась. 16 октября девять дивизий противника, в том числе две танковые и две моторизованные, перешли в наступление на волховском, тихвинском и маловишерском направлениях. Командование группы армий "Север" рассчитывало ударом на Тихвин и Волхов соединиться с финскими войсками восточнее Ладожского озера и создать кольцо блокады вокруг Ленинграда. Частью сил планировался удар на Бологое, навстречу группе армий "Центр".
В первый день наступления противнику удалось прорвать нашу оборону в стыке ослабленных предыдущими боями 4-й и 52-й армий. Возникла реальная угроза Тихвину и коммуникациям Ленинградского и Волховского фронтов. В связи с этим по указанию Ставки наше наступление на синявинском направлении было отменено и некоторые части срочно переброшены в район Тихвина.
В это же время Военному совету Ленинградского фронта пришлось заняться эвакуацией гарнизона полуострова Ханко Моряки стойко защищали советскую военно-морскую базу в Финляндии. В течение четырех месяцев войны враг не смог сломить их сопротивления.
Барон Маннергейм, потеряв надежду силой овладеть полуостровом, обратился к советским морякам с призывом сдаваться в плен. В своем письме он рассыпал похвалы героизму моряков и старался убедить их в бесполезности дальнейшего сопротивления.
В ответ герои Ханко подготовили Маннергейму письмо, составленное в духе знаменитого послания запорожцев турецкому султану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82