на тыльной стороне ладони виднелись четыре маленькие
точки, из одной уже сочилась тонкая струйка крови. Я взглянул на ее ногти
и заметил, что на них надеты остроконечные серебристые наперстки, которые
я принял за лак.
- Мне очень жаль, - услышал я ее голос. - Ты меня так испугал. На
мгновение мне показалось, что...
Она наконец повернулась в мою сторону, шуба ее распахнулась: под нею
было вечернее платье в стиле критского Возрождения - кружева,
поддерживающие груди, но не закрывающие их.
- Не злись, - сказала она, обнимая меня за шею. - Сегодня ты был
великолепен.
Мягкий серый бархат ее маски касался моего лица. Сквозь кружева
высунулся влажный теплый кончик языка и прильнул к моему подбородку.
- Я не злюсь, - ответил я. - Просто удивлен и хочу тебе помочь.
Такси остановилось. По обе стороны улицы виднелись черные отверстия
окон с торчащими в них осколками стекла. В туманном пурпурном свете я
заметил несколько оборванных фигур, движущихся к нам.
- Это движок, - пробормотал водитель. - Приехали. - Он сидел
сгорбившись, неподвижно. - Плохо, что это случилось именно здесь.
- Обычно хватает пяти долларов, - прошептала моя спутница. Она с
таким страхом смотрела на собирающиеся фигуры, что я поборол возмущение и
сделал, как она советовала. Водитель взял банкнот без единого слова. Вновь
запуская двигатель, он высунул руку в окно, и я услышал, как о мостовую
звякнули несколько монет.
Моя соседка вновь прижалась ко мне, но смотрела на экран телевизора,
где крепко сложенная девица как раз укладывала на лопатки конвульсивно
дергающегося Малого Зирка.
- Я так боюсь, - прошептала она.

"Рай" оказался таким же разрушенным районом, но там был клуб с
занавесками на окнах, в дверях которого стоял грузный швейцар, одетый в
космический скафандр. Меня это слегка ошеломило, но, пожалуй, понравилось.
Мы вышли из такси в момент, когда на тротуар упала пьяная старуха,
сорвав при этом маску. Какая-то шедшая перед нами пара отвернула головы от
полуоткрытого лица, словно смотрели на отвратительное тело на пляже. Когда
мы входили за ними в клуб, я услышал голос швейцара:
- Быстрее, бабуля; иди и закройся.
Внутри царил голубой полумрак. Девушка утверждала, что здесь мы
сможем поговорить, но мне это показалось невозможным. Кроме хорового
сморкания и покашливания (говорят, что половина американцев аллергики)
здесь был еще ансамбль, игравший исключительно громко в новейшем стиле,
согласно которому электронная компонующая машина выбирала случайные группы
звуков, а музыканты добавляли к этому свои мизерные индивидуальности.
Большинство клиентов сидели в отдельных боксах. Ансамбль играл за
баром, а на эстраде танцевала девушка, совершенно голая, если не считать
маски. Небольшая группка мужчин в конце бара не обращала на нее внимания.
Мы изучили меню, написанное золотыми буквами на стене, и нажали
кнопки, заказывая цыпленка, жареные креветки и два шотландских. Минуту
спустя раздался звонок, я поднял сверкающую крышку и взял наши бокалы.
Группа мужчин из конца бара направилась к дверям, но, прежде чем
выйти, оглядели зал. Моя спутница как раз сняла шубку. Взгляды мужчин
остановились на нашем боксе. Я отметил, что их было трое.
Музыканты ансамбля прогнали танцовщицу со сцены. Я подал женщине
соломинку, и мы стали пить.
- Ты хотела, чтобы я тебе чем-то помог, - сказал я. - Кстати, должен
сказать, что ты прелестна.
Она кивнула, что могло означать благодарность, осмотрелась и
наклонилась ко мне.
- Мне трудно было бы попасть в Англию?
- Нет, - ответил я, несколько удивленный. - Конечно, при условии, что
у тебя есть заграничный паспорт.
- А его трудно достать?
- Пожалуй, да, - сказал я, удивленный ее невежеством. - Твоя страна
не любит, когда ее граждане путешествуют, хотя и не так строга в этом
отношении, как другие.
- А британское консульство может помочь мне получить паспорт?
- Трудно сказать, чтобы то была их...
- А ты мог бы?
Я заметил, что за нами следят. Рядом с нашим столом прошел мужчина в
обществе двух девушек. Девицы были высокие, с волчьими движениями, их
маски сверкали драгоценностями. Мужчина шел между ними крадущимся шагом,
словно лис на задних лапах.
Моя спутница даже не взглянула на них, однако постаралась вжаться
поглубже в кресло. Я заметил у одной из девушек большой желтеющий синяк на
левой руке. Через минуту все трое скрылись в глубокой тени одного из
боксов.
- Ты их знаешь? - спросил я. Она не ответила. - Не уверен, что Англия
тебе понравится. Наша суровая жизнь отличается от вашего американского
стиля.
Она снова наклонилась вперед.
- Но я должна бежать отсюда.
- Почему? - мне это уже начало надоедать.
- Потому что боюсь.
Опять зазвенело. Я поднял крышку и подал ей жареных креветок. Соус,
которым полили грудку цыпленка, был великолепной комбинацией из миндаля,
сои и имбиря. Однако что-то было не в порядке с микроволновой печью,
которая размораживала и разогревала мою порцию, потому что уже в первом
куске я разгрыз оказавшийся в мясе кусок льда. Эти тонкие механизмы
требовали постоянного контроля, а механиков не хватало.
Я отложил вилку.
- Чего ты, собственно, боишься?
Впервые ее маска не отвернулась от моего лица. Ожидая ответа, я
чувствовал усиливающиеся в ней страхи, хотя она их еще не назвала, -
маленькие, темные фигурки, роящиеся в ночи снаружи, собирающиеся в
радиоактивной свалке Нью-Йорка, ныряющие в пурпур.
1 2 3 4 5 6