Но, словно питаемая силой из неведо
мого источника, Тэнси сумела выстоять, не поступившись своими убеждения
ми.
Она сражалась с Хемпнеллом на его поле, она взваливала на себя гораздо бо
льше обязанностей, чем полагалось, и тем самым как будто очертила вокруг
Нормана магический круг, в пределах которого он мог заниматься своими ис
следованиями, которые когда-нибудь позволят им вырваться из зависимост
и от Хемпнелла и от того, что Хемпнелл думает и говорит. И час этот близитс
я! Отставка Реддинга означает, что главой факультета социологии будет не
кто иной, как Норман Сейлор, а через несколько месяцев наверняка поступи
т приглашение от какого-нибудь университета.
Нет, Тэнси нельзя не восхищаться. Черт побери, она столько сделала для нег
о и так ненавязчиво! Она была его неизменным секретарем, и он никогда не сл
ышал от нее ни единой жалобы, хотя в молодые года был отнюдь не ангелом: ле
нивый, временами остроумный преподаватель, презирающий размеренность
существования, находящий, как студент-первокурсник, удовольствие в том,
чтобы шокировать степенных коллег, с самоубийственной склонностью ска
ндалить по пустякам с деканами и президентами.
Не раз и не два он балансировал на грани увольнения после очередной разм
олвки с власть предержащими, но всегда каким-то образом выкручивался, и, к
ак он теперь понимал, не без помощи Тэнси. С тех самых пор, как они поженили
сь, он не ведал поражений и неудач.
И как только у нее это получалось Ч у нее, мечтательной и безответственн
ой девицы, дочери незадачливого сельского священника, избалованной, неп
окорной, обладавшей дерзким воображением, наличие которого в зашоренно
м, обывательском Хемпнелле считалось чуть ли не смертным грехом?
Так или иначе, у нее получилось, а потому Ч вот парадокс! Ч к нему относил
ись как к «истому хемпнеллианцу», «украшению колледжа», «творцу великих
свершений», «другу декана Ганнисона»Ч надо признать, при близком знако
мстве тот оказался неплохим парнем, Ч о Нормане заговорили как о челове
ке, от которого «зависит» бесцветный президент Поллард, гиганте мысли в
сравнении со вторым профессором социологии, издерганным и скудоумным Х
арви Соутеллом. Будучи по натуре иконоборцем, Норман постепенно преврат
ился в икону, не пожертвовав при этом, как ни удивительно, своими воззрени
ями, и одновременно приобрел авторитет среди реакционеров, не став одним
из них.
Он по-прежнему пребывал в благодушном, подогретом весенним солнцем наст
роении. Неожиданно у него мелькнула мысль, что в его успехе есть что-то не
обычное и пугающее. Он вдруг вообразил себя молодым индейским воином, ко
торый вместе со своей скво добрался до краев, где обитают духи предков, и у
бедил суровых прародителей, что погребен по обычаю и достоин разделить б
ремя сверхъестественной власти; он счастливо избегнул многочисленных
ловушек благодаря тому, что Тэнси знала нужные защитные заклинания. Разу
меется, оба они люди взрослые, умеющие обуздывать фантазию. Всякий, кто не
хочет потерпеть в жизни крах из-за причуд детского эго, должен уметь спра
вляться с ним. Однако…
Солнечный свет стал чуточку ярче и золотистее, словно некий космический
электрик перебросил рубильник еще на одно деление. В тот же миг девушки в
рубашках навыпуск, исчезая за углом соседнего дома, звонко рассмеялись.
Норман отвернулся от окна. Кот по кличке Тотем поднялся с наложенного ме
ста на коврике и сладко потянулся, так что захрустели все косточки его ги
бкого тела.
Норман не удержался и последовал примеру животного, решив, правда, не про
верять свой костяк на прочность. Да, сегодня чудесный денек, из разряда те
х, когда действительность оборачивается чередой таких светлых и отчетл
ивых образов, что поневоле начинаешь опасаться, что вот-вот проткнешь св
еркающую завесу и увидишь безграничный и непроглядный мрак, который она
скрывает; когда все представляется верным и исполненным дружелюбия и бо
ишься, что внезапное прозрение откроет тебе ужас, ненависть, жестокость
и невежество, на которых покоится жизнь.
Потянувшись и сладко зевнув, Норман понял, что радость жизни пока не поки
нула его.
И тут его взгляд остановился на двери в комнату Тэнси.
Он сообразил, что ему хочется, прежде чем вернуться к работе, сделать кое-
что еще, просто так, из развлечения и праздного любопытства, для того, быть
может, чтобы потом чувствовать себя слегка виноватым.
Конечно, если бы Тэнси была дома… Но раз ее нет, почему бы не заглянуть в ко
мнату, которая может так много рассказать о ней?
Приоткрытая дверь словно манила переступить порог.
Из-за нее виднелся тонконогий стул, со спинки которого сползала на пол ко
мбинация, почти полностью скрывая меховые домашние туфли. За стулом прос
тупал из полумрака край столешницы из слоновой кости, на которой поблеск
ивал какой-то флакон. Комната Тэнси была совсем крохотной, немногим боль
ше чулана, и дневной свет в нее не проникал, поскольку проникать было неот
куда.
Норман никогда не следил за Тэнси, ему даже в голову такое не приходило, и
Тэнси относилась к этому как к чему-то само собой разумеющемуся.
Но соблазн, который потихоньку одолевал его, никак не мог называться сле
жкой или подсматриванием. Скорее то было проявлением любви, желанием ощу
тить себя хотя бы на миг партнером по браку.
Кроме того, ни один человек не может считать себя совершенством и даже по-
настоящему взрослым и всерьез уверять, будто совладал со всеми дурными п
обуждениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60