Тут Сорокин на пробу кашлянул погромче, и гулкий многоразовый отголосок подтвердил ему реальную масштабность почти несомненного наважденья. Однако ему, как и всякому престижному критику, требовалось во имя личного достоинства отыскать какой-либо изъян даже в явном шедевре, Сорокин сразу нашел его.
– Представляю себе, как этот космический, с вашего позволения, ангар будет выглядеть в окончательном виде, когда вельможная пани превратит его в свой, так сказать, чудесный уголок... – неподкупным тоном знатока высказал он свое мнение по затронутому вопросу.
Он еще не догадывался тогда, что только наличием маленьких несовершенств, вроде следов от цементной опалубки на ближней стене или одного, на третьем марше, светильника вдвое тусклее прочих, доказывается рукотворность великих творений, – в чем и состояла, кстати, вполне сознательная уловка мастера.
– О, мудрейший Сорокин, – печально сказала Юлия, – когда можно все , полезно немножко гасить свои желания, чтоб не заблудиться в них... – и туманно посулила, что он и сам скоро убедится, как опасно бывает завязнуть в них. – Но продолжим нашу прогулку?
Чтобы не ронять мужское достоинство в глазах дамы, Сорокин старался не замечать участившихся странностей чуть сбоку, за спиной у себя, так, например, оттого ли, что ступеньки лестницы сами как бы струились под ноги, сокращая время спуска в ту кратероподобную яму, и под конец кинорежиссер был бы не прочь и продлить немножко приятнейшее для организма и, видимо, обычное у призраков скольжение над тамошними безднами, как вдруг оказалось, уже приехали. Если через арочный, незавершенного вида пролом в стене заглянуть внутрь, взору открывалось смежное, тоже черновое покамест помещение со множеством массивных, в разбегающейся перспективе поставленных колонн, отдаленно напомнивших эрудиту сходную, но масштабом поскромнее, базилику святого Петра в Риме. Нигде не удавалось усмотреть ни конца им, ни потолка над ними, дальше все тонуло в тусклом сумраке подземелья. Откуда-то из-за спины и чуть сверху длинный луч выстилал как бы световую дорожку в глубь воистину странного, манящего в себя пространства, при созерцании коего от зеркальной, во все стороны повторности кружилась голова. Налицо был выдающийся феномен нашей суровой, сверхреалистической действительности, так что Сорокину было вдвойне щекотно и лестно, что ему в качестве эрудита и старого друга семьи доверилась первая экспертиза очередной мировой загадки, для чего, вероятно, в экстренном порядке и доставили его сюда.
– Что же, большая наука и раньше не смущалась перед лицом даже обожествляемых стихий, позже с успехом примененных для трамвайной тяги и в лампочке Ильича, – не переступая порога, приступил к исполнению обязанностей Сорокин. – Но поясните же, в чем источник затруднений?
– Перед вами будущая, пока рабочая территория для размещения еще не осуществленных коллекций, половину которых вы смотрели уже, – отвечала хозяйка. – С некоторого времени я располагаю почти безграничным средством для создания всего на свете... в пределах имеющихся образцов, почему-то. Но, как видите, пустоты здесь оказалось в тысячу раз больше, чем уже заполненной... Вдруг испугалась, что не хватит меня самой для ее заполнения! И тогда получится нехорошо, как если бы в потемках долго всматриваться в собственное лицо, вы не пробовали? – обмолвилась она невзначай.
– Естественно, всякие излишества ведут к отравлению... Владея стольким, зачем вам больше? – рассудительно указал Сорокин, и, хотя давно избавился от нищеты, какая-то незаживляемая обида детства вдохновила его на внезапную и многословную колкость насчет болезненной склонности богатых к накоплению избытков, в такой оскорбительной степени превышающих совместный пожизненный доход их челяди, что революциям приходится лечить ее прижиганием приобретательского инстинкта; даже в словах запутался под конец.
Намек на фамильные, по вине деда случившиеся горести вызвал ответную такую же реплику со стороны Юлии, аж подурнела на полминутки.
– Хотя бы до поры не завидуйте увиденному... Это помешает вам поставить правильный диагноз и уронит в моих глазах, – не повышая голоса и как бы наотмашь сказала Юлия. – И не будьте злопамятны... Разве не правда, что вы не голодали у нас? Вдобавок, мне казалось, вы достаточно повзрослели с тех пор, чтобы не держаться доктрины, вся философия которой о Добре и Зле умещается в узком диапазоне кнута и похлебки. Я понимаю, как трудно постичь устоявшийся механизм сорокавековой цивилизации, но надо же стараться, дорогой, чтоб не отстать от века... грядущего, подразумевается!
– Мне нужно было подчеркнуть, – виновато стал оправдываться режиссер, – что отныне большая собственность бесповоротно скомпрометирована историей и уже сегодня владение ею, сопряженное с риском нарушения неписаного нравственного декрета, выглядит чуточку неприлично в глазах большинства... И потом, кто же хранит взрывчатку под подушкой! Чем теснее становится на земле, тем сильней благоденствие каждого очага будет зависеть от благосостояния соседей, которых абсолютное большинство. А когда жителей станет буквально впритирку и охрана барахла превысит ценность охраняемого, то наиболее дальновидные, предвижу, сами начнут отрекаться от своих авуаров и латифундий , – с переходом на иные, духовные ценности, не подлежащие насильственному отчуждению... Словом, я вовсе не хотел обидеть вас, пани Юлия!
– И я вас тоже, – охотно шла и та на мировую, чем обычно завершались их частые за последнее время стычки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263