– Зачем ты на ночь надеваешь пижаму? – задыхаясь от страсти, он пытался стянуть ее с меня.
– Потому что один раз я запуталась в ночной сорочке так, будто на мне была смирительная рубашка с завязанными рукавами! Я чуть не задохнулась! Пробовала и майки, и шелковые топики, и даже кружевные комбинации! Но нет – все не то. Шелк скользит и поднимается до подмышек, кружева колются, а спать абсолютно голой зимой – холодно, а летом – из-за проклятой жары слипаются все части тела, словно их намазали клеем БФ.
– Птичка моя! – пролепетал Влас, и мне показалось, что на глазах его выступили слезы умиления.
И когда с пижамой было покончено, в самый ответственный момент отвратительно задребезжало: «Пр... Пр... Прррр...»
– Да что ж это такое! – не на шутку рассердился Влас. – Кому мы понадобились? Вот ты мне скажи! Что им от нас нужно?! – он выругался, но все-таки подошел к телефону. – Да! А кто ее спрашивает? А, привет! У нас все нормально, сейчас я позову Машу, – услышала я, – Маша, это тебя, Овечкин.
Я вскочила с кровати и помчалась к телефону.
– Салют молодоженам! – гнусавил Женька в трубку. – Мне почему-то кажется, что я позвонил не во время.
– Да нет, все в порядке. Как вы с Икки проводите медовый месяц?
– Иккуля просто прелесть! Я так счастлив! Ты знаешь, мы даже ни разу на улицу не вышли! Оторваться друг от друга не можем!
– Машка! Как у вас дела? – Икки у Овечкина выхватила трубку.
– Все прекрасно, вчера в ресторан ходили...
– А мы никуда не ходим! Целыми днями в кровати валяемся! А ты заметила, какие у нас чуткие подруги – они даже не звонят, чтобы не мешать нам! – Такого счастливого голоса у Икки, кажется, не было никогда.
– Вы поедете в свадебное путешествие?
– Сейчас нет. Мы решили на Новый год уехать. Ты ведь знаешь, нужно как можно быстрее ремонт в аптеке сделать. Мы и так несем колоссальные убытки! Женька, отстань! Ха! Ха! Ха! Овечкин, дай поговорить! Все, Машка, пока, пошла исполнять супружеский долг! – и Икки положила трубку.
Я тоже пошла в спальню в надежде исполнить свой супружеский долг, но у Власа уже изменилось настроение – лиричный лад куда-то улетучился, страсть его подостыла, слез умиления не было и в помине. Не иначе как что-то произошло, пока я разговаривала по телефону.
– Мне не нравится, что тебе звонят мужчины, – выдавил он из себя.
– Так это ж Овечкин! Женька! Ты что?!
– Какая разница!
– Большая! Они наши друзья! Ревновать меня к Овечкину – нелепо!
– Все равно не нравится мне это!
– Власик! Ты опять за свое! Мы ведь помирились или ты забыл? – и он, видимо вспомнив, что мы действительно помирились, снова принялся целовать меня.
«Пр...Пр...Прррр...»
– Я больше этого не выдержу! – воскликнул он.
– Не подходи, – шепнула я ему на ухо.
– Я не могу игнорировать телефонные звонки. Вдруг в автосалоне что-то стряслось! – и он понесся в коридор. – Да! – разъяренно завопил он, но тут же голос его переменился, и он заговорил подобострастно-уважительным тоном: – Доброе утро, Илья Андреевич! Нет, Илья Андреевич. Да, Илья Андреевич. Как такое могло произойти?! – в ужасе закричал он. – Обещал. Забыл. Не позвонил. Осел. Не оправдал... Потерял голову. Да. Сейчас же! Понял. Я найду, я все исправлю! Вы только не волнуйтесь, Илья Андреевич, вам нельзя волноваться. Я уже вылетаю! На этот раз обязательно позвоню! Непременно зарублю на носу! До свидания, выздоравливайте, Илья Андреевич!
Я вышла из спальни – Влас сидел на полу.
– Что такое? – забеспокоилась я.
– Я – осел! Осел! Во-первых, я не позвонил Илье Андреевичу после того, как проконтролировал поставку из-за границы автомобилей в его салон, а во-вторых, я не знаю, каким образом получилось так, что потерялась одна машина! Я вроде бы все тщательно проверил, но ее нет! И где ее искать? Я совсем голову потерял от любви к тебе! В моей многолетней практике ни разу не было подобного инцидента!
– Власик, не переживай! Ты найдешь эту машину! Я в тебя верю, и Илья Андреевич верит!
– Ты правда так думаешь? – серьезно спросил он.
– Конечно! Иначе он не стал бы к тебе обращаться!
– Ты права! Ты совершенно права! – воодушевленно воскликнул Влас, быстро оделся, позавтракал на скорую руку и, поцеловав меня на пороге, предупредил: – Машенька, не волнуйся. Я не знаю, когда вернусь. Может, поздно вечером. И потом мой мобильный, возможно, будет отключен. Пока, любовь моя!
– Удачи! Кто ищет, тот всегда найдет! – крикнула я напоследок и захлопнула дверь, как снова раздалось: «Пр...Пр...Прррр».
Это оказалась моя мама.
Она в который раз пожелала нам с Власом счастья в личной жизни и сказала, что отправляется в деревню, дабы уговорить супруга бросить такое никудышное, можно даже сказать, постыдное занятие, как торговля навозом. Ведь после того как на нашем огороде в деревне Буреломы злобная вдовица Эльвира Ананьевна с детьми (моим несостоявшимся женихом Шуриком и его сестрой Шурочкой) обнаружила вместо месторождения нефти залежи жидкого органического удобрения животного происхождения, она уговорила дражайшего отчима моего – Николая Ивановича – составить им компанию в торговле этим самым удобрением на обочине дороги. Теперь мама ехала в Буреломы, уговорить супруга последовать ее примеру и начать оформлять загранпаспорт для поездки в Германию, куда старая карга Эльвира Ананьевна отправила по недосмотру (а может, из вредности) всех их милых кошек.
– Вызволять! Вызволять! Теперь-то я поняла, зачем немцам понадобились наши русские кошки! Для трансплантации органов! Мне это доподлинно известно! И почему я одна должна этим заниматься?! Ведь кошарики-то наши, общие! – возмущенно кричала мама с другого конца провода, после того как пожелала нам с Власом счастья в личной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13