Но с Сэмом нельзя разжигать костер и жарить хот-доги. К тому же Сэм не ест клопов. У многих полицейских его возраста были дети, и пока Джо лежал дома, выздоравливая после ранения, он от нечего делать рисовал в своем воображении, как его детишки бегают по двору, играя в разные игры. Представить себе собственных детей било легко, а вот жену — уже труднее.
Он не считал себя слишком разборчивым, но точно знал, чего хочет, а чего нет. Он не хотел жену, которая закатывает скандалы по поводу таких мелочей, как ежемесячные юбилеи, и которая не любит Сэма. Он знал по опыту, что не хочет жить с вегетарианкой, больше всего на свете озабоченной подсчетом калорий и объемом своих тощих бедер.
Он хотел приходить с работы и знать, что его ждут. И не носить домой обеды. Ему нужна нормальная девушка — такая, которая твердо стоит на земле обеими ногами. И разумеется, такая, которая любит секс так же сильно, как он. Секс бурный, иногда грубый и всегда необузданный. Она должна не бояться трогать Джо и разрешать ему трогать ее. И чтобы всякий раз, когда он на нее посмотрит, у него внутри все переворачивалось от вожделения. А она должна испытывать такие же чувства к нему.
Джо не сомневался, что с первого взгляда узнает подходящую женщину. Каким образом? Он не мог объяснить. Но это будет как нокаут, как удар молнии.
Таня вернулась в комнату, озабоченно хмуря лоб.
— Номер последнего звонка принадлежит маминой подруге Бернис. С какой стати Бернис будет хулиганить по телефону?
Джо пожал плечами и решил отвести подозрения сестры от истинного виновника.
— Может, ей просто скучно? Когда я только пришел работать в полицию, нам примерно раз в месяц звонила одна старая дама и сообщала, что кто-то ломится к ней в дом, чтобы украсть ее бесценные турецкие ковры.
— А на самом деле никто не ломился?
— Нет. Ты бы видела эти ковры — ярко-зеленые, оранжевые и фиолетовые. Глядя на них, можно ослепнуть. Однако она всегда тепло нас встречала и угощала пивом. Бывает, старики от одиночества становятся чудаковатыми и болтливыми.
Таня посмотрела на него своими карими глазами и еще больше нахмурила лоб.
— Тебе грозит то же самое, если ты не найдешь себе жену.
Мать и сестры всегда донимали Джо душеспасительными беседами о его личной жизни, но с тех пор, как его ранили, они удесятерили свои попытки склонить его к счастливому браку, ибо в их понимании, брак и счастье были понятиями равнозначными. Они хотели, чтобы он остепенился, обзавелся семьей и зажил уютной домашней жизнью. Джо выходил из себя, хотя и понимал их беспокойство. В последнее время он и сам всерьез подумывал о женитьбе. Но стоит ему в этом признаться, и они накинутся на него, как стая сорок.
— Я знаю одну очень милую женщину, которая…
— Нет, — перебил Джо, не желая думать о романе с подругой сестры.
Он представлял себе, как все мельчайшие подробности их отношений будут докладываться его родным. Ему тридцать пять лет, но сестры по-прежнему обращаются с ним как с пятилетним. Можно подумать, он не найдет собственной задницы, если они не подскажут ему, что она находится пониже его спины!
— Почему?
— Я не люблю милых женщин.
— В этом твоя беда. Тебя больше интересует размер сисек, чем личность.
— Со мной все в порядке. А в сиськах главное не раз мер, а форма.
Таня насмешливо фыркнула.
— Что? — спросил он.
— Тебя ждет очень одинокая старость.
— У меня есть Сэм, он скрасит мое одиночество. Попугаи живут дольше людей.
— Птица не в счет, Джо. У тебя сейчас есть девушка? Такая, которую ты хотел бы познакомить со своими родными? Такая, на которой тебе хотелось бы жениться?
— Нет.
— Почему?
— Я еще не нашел подходящей женщины.
— Смотри, как бы твои поиски не затянулись до самой смерти!
Глава 4
Маленький исторический район Гайд-Парк располагался у подножия предгорья Бойсе. В семидесятые годы этот район страдал от недостатка внимания из-за массового оттока населения в пригороды. Но в последнее время жизнь в городе возродилась, и заведения Гайд-Парка обрели второе дыхание.
Гайд-Парк занимал в длину три квартала и был окружен старейшими в городе домами, жители которых имели самый разный уровень достатка. Здесь были богатые и бедные, молодые и старые. Нищие художники жили по соседству с преуспевающими предпринимателями. Обветшалые дома с оранжевыми солнцами, нарисованными вокруг окон, стояли рядом с отреставрированными викторианскими особняками.
Заведения района были так же разношерстны, как и его население. Здесь с незапамятных времен работало ателье по ремонту обуви, а в парикмахерской по-прежнему стригли за семь баксов. В Гайд-Парке можно было поесть пиццу, выпить кофе-эспрессо, приобрести комплект женского белья в бутике под названием «Милые безделицы», заправить машину бензином, а потом пройти полквартала и купить газету, книгу, велосипед или зимние сапоги. В Гайд-Парке было все! И Габриэль Бридлав со своей «Аномалией» прекрасно вписывалась в этот район.
Утреннее солнце заглядывало в «Аномалию» через большие фасадные окна, заливая салон пока еще неярким светом. Витрины были заставлены восточным фарфором — тарелками и чашами. Двухфутовая золотая, рыбка с огромным веерообразным хвостом отбрасывала неровные тени на берберский ковер.
Габриэль стояла в темном салоне и выжимала капли масла пачули в тонкий кобальтово-синий испаритель. Вот уже почти год она экспериментировала с разными эфирными маслами. Этот процесс представлял собой бесконечную череду проб и ошибок.
Изучая химические свойства масел, выпаривая их на спиртовках, смешивая в специальных сосудах и заливая в маленькие пузырьки, она считала себя немного похожей на безумного алхимика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81