То же самое и в
отношении космосвязи, если только не предполагать наличие каких-то
побочных каналов.
- Тогда остается единственная возможность. Скажите, Валентин
Николаевич, у кого-то из наших инопланетных "друзей" было зафиксировано
что-либо подобное?
- По имеющимся у меня данным - нет.
- И стало быть, все сходится на том, что "энтропийная эпидемия" -
происки кого-то из наших хороших знакомых?
- И к этой версии мы пришли не сейчас. Есть данные, что "эпидемией"
интересуется ряд разведок. Но и в развитии данной идеи наши успехи весьма
скромны. Боюсь, что это все, что я могу вам сказать по общей части из-за
жестких требований режима.
- И чем я должен заниматься, исходя из обрисованной ситуации?
- Подробности вам распишут в проблемной спецгруппе, я курирую не
техническую сторону дела, а, так сказать, общие вопросы безопасности. Как
я понимаю, на вас ложится разработка энтропийно-устойчивых моделей
колонизации и реколонизации на основе научных данных и рекомендаций наших
НИИ. Вы будете возглавлять инспекторскую группу, отвечающую за сектор из
пяти колонизируемых планет, среди которых есть одна, подвергшаяся
заражению и пока еще ведущая борьбу, и одна, относительно которой дан
неблагоприятный машинный прогноз. Ваша задача - не допустить их потери.
Затем мне долго и методично излагали детали, демонстрировали
видеоролики с пораженной планеты, приводили гипотезы, расчеты,
рекомендации, и снова то же самое...

Была среда, вечер. Длинный июньский день почти догорел к моменту,
когда я смог отложить до завтра навалившиеся дела и уйти домой. Я пришел,
бросил портфель в угол и вот уже минут пятнадцать сидел в кресле, тупо
уставившись в густеющую темноту за окном. Перед глазами плясали какие-то
графики, таблицы оптимизации, сводки роста показателей напряженности
энтропийного поля по методике Станнера и по методике Васютина. Забросив
все остальное, я продолжал входить в курс дела, третий день лишь ночуя
дома.
Обеспокоенность, точнее тревога Рождественского, Буркова, вообще
всех, связанных с "Альционой" мне были теперь более чем понятны. Как и
необходимость ограничений на распространение сведений о программе,
укутавшая ее железным занавесом тотальная секретность. Знать то, что
пряталось в ее тумане оказалось не так уж приятно... Я понимал тех, кто
изъял взрывоопасный материал у Марины - так было нужно для общественного
спокойствия. Меня совсем перестало интересовать, откуда слышала некая Олни
Лаймис про нашу программу, - порог посвященности отгородил ее от меня
незримой чертой. Я с легкостью отказался от мысли увидеть еще раз эту
женщину.
Но в среду вечером меня вернул к прежним проблемам поздний звонок в
дверь.
Это была Олни.
Несколько мгновений я остолбенело смотрел на нее, пока она деликатно
не поинтересовалась:
- Вы разрешите мне войти, Виктор Павлович?
- Прошу. Для меня ваш визит, Олни, является приятной неожиданностью,
- с саркастической усмешкой произнес я.
- С вашего позволения, я сяду, - сообщила она, войдя в комнату.
- Что ты от меня хочешь? - другого вопроса мне в голову не пришло.
- Зачем так грубо, Витя? Разве ты не хотел со мною встретиться? Разве
не от тебя передавал мне привет мой компьютер?
- С тех пор некоторые обстоятельства изменились.
- Это не смертельно. Тем более... - она пожала плечами, - что эти
изменения не являются для меня секретом.
- Ах вот как?
- Вы удивлены, Виктор Павлович?
- Да... а впрочем, нет. Я ожидал от тебя чего-то подобного. Кстати,
Олни, где ты пропадала несколько дней? Тебя не было на Земле?
- У меня удостоверение личности без ограничений на выезд, форма "A0",
чем я и пользуюсь, - она мило прищурилась, соблазнительно наклонив головку
и подперев рукой подбородок. Я машинально водил взглядом по ее тонкому
запястью, узкой ладони, классически красивому лицу... Но я пресек
стремление любоваться ею и перешел к делу:
- Насколько я понимаю, ты решила навестить меня отнюдь не из-за того,
что сильно соскучилась. Так что, может, не будем тратить время на
вступление и дипломатический этикет?
- Ну почему же? Почему бы мне не навестить знакомого, симпатичного
мне человека просто так?
Она беззаботно рассмеялась. Все-таки что-то не нравилось мне в ее
взгляде. Тот самый затаенный холод, что-то чужое и чуждое. Именно чуждое -
в глубине ее прекрасных глаз я не видел ни живого человеческого тепла, ни
даже человеческой злости. Почему-то мне пришла в голову мысль, что Олни
смотрит на меня примерно также, как я - на автомат по продаже газировки -
безразлично. Последнее размышление вызвало у меня вспышку злости, и я
почти сорвался на крик:
- Значит, "симпатичного знакомого", черт возьми! Можешь объяснить мне
наконец, откуда и зачем свалилась ты на мою голову и почему преследуешь
меня уже неделю? Между прочем, мое начальство будет очень радо, если я
расскажу о той, которая проявляет гипертрофированную любознательность к
вещам, лежащим вне ее компетенции и полномочий! А если я тебя
недооцениваю, и ты действительно такая важная птица откуда-нибудь из
Комитета по Космическим Полетам, то какого черта ты надо мной издеваешься,
выпытывая у меня то, что тебе намного лучше моего известно? Извини меня за
резкость, Олни, но эти шахматы вслепую мне надоели, и я решительно
отказываюсь продолжать игру по твоим правилам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27