Их всех перестреляли
в воде. На шхуне остались только я и двое дьяволов. Меня они не убили, им
нужен был кок, чтобы готовить пищу. В тот же день подул бриз, они
вернулись на Фанрики и захватили Франса Амундсона, он тоже из их шайки.
Затем Заячья Губа рассказал о всех ужасах, которые пережил, пока
шхуна долгими переходами подвигалась к западу. Он был единственным живым
свидетелем совершенных преступлений и понимал, что, не будь он коком, его
бы давно убили. В Нумеа к ним присоединились пятеро каторжников. Ни на
одном из островов Заячьей Губе не разрешали сходить на берег, и Гриф был
первым посторонним человеком, с которым ему удалось поговорить.
- Теперь они меня убьют, - говорил, брызгая слюной, Заячья Губа. -
Они знают, что я вам все рассказал. Но я не трус. Я останусь с вами,
капитан, и умру с вами.
Человек-козел покачал головой и встал.
- Лежи тут и отдыхай, - сказал он Грифу. - Ночью нам придется долго
плыть. А кока я отведу повыше, туда, где живут мои братья вместе с козами.

4
- Хорошо, что ты умеешь плавать, как настоящий мужчина, - прошептал
Маурири.
Из туфовой лощины они спустились к берегу и вошли в воду. Плыли тихо,
без плеска. Маурири показывал дорогу. Черные стены кратера уходили ввысь,
и пловцам казалось, что они находятся на дне огромной чаши. Над головой
тускло светилось небо, усыпанное звездной пылью. Впереди мерцал огонек,
указывая, где стоит на якоре "Стрела". С палубы, ослабленные расстоянием,
доносились звуки гимна. Это завели граммофон, предназначавшийся для
Пилзаха.
Пловцы повернули влево, подальше от захваченной шхуны. Вслед за
гимном послышался смех и пение, потом опять звуки граммофона. "Веди меня,
о благодатный свет", - понеслось над темной водой, и Гриф невольно
усмехнулся - так кстати пришлись эти слова.
- Мы должны доплыть до прохода и вылезть на Большой скале, -
прошептал Маурири. - Дьяволы засели в низине. Слышишь?
Одиночные выстрелы, следовавшие через неровные промежутки времени,
говорили о том, что Браун еще держится на скале и что пираты угрожают ему
со стороны перешейка.
Через час они уже плыли вдоль Большой скалы, которая нависала над
ними темной громадой. Ощупью отыскивая путь, Маурири привел Грифа в тесную
расщелину, и они стали карабкаться вверх, пока не достигли узкого карниза
на высоте ста футов над водой.
- Оставайся здесь, - сказал Маурири. - А я пойду к Брауну. Вернусь
утром.
- Я пойду с тобой, брат, - сказал Гриф.
Маурири усмехнулся в темноте.
- Даже тебе, Большой брат, не удастся это сделать. Меня зовут
Человек-козел, и только один я на всем Фуатино могу ночью перебраться
через Большую скалу. Но и я делаю это в первый раз. Дай руку. Чувствуешь?
Вот здесь хранится динамит Пилзаха. Ложись поближе к скале и можешь
спокойно спать - не упадешь. Я ухожу.
Прислушиваясь к шуму прибоя, грохотавшего далеко внизу, Гриф сидел на
узком карнизе, рядом с тонной динамита, и обдумывал план дальнейших
действий. Затем, подложив руку под голову, он прижался к скале и заснул.
Утром, когда Маурири повел его через перевал, Гриф понял, почему этот
проход был бы невозможен для него ночью. Как моряк, он отлично умел
взбираться на мачты и не боялся высоты, и все же впоследствии ему казалось
чудом, что он вообще ухитрился пройти даже при ярком свете дня. Были
места, где ему приходилось, следуя точным наставлениям Маурири,
наклоняться над щелью футов в сто глубиной и, падая вперед на руки,
цепляясь за какой-нибудь выступ на противоположной стороне, а затем уже
осторожно подтягивать ноги. Один раз пришлось сделать прыжок через зияющую
пропасть шириной в десять футов и глубиной футов в пятьсот с таким
расчетом, чтобы стать ногами на крохотный выступ на другой стороне, футов
на двадцать ниже. В другом месте, когда он шел по узкому, всего в
несколько дюймов, карнизу и вдруг увидел, что ему не на что опереться
руками, он, несмотря на все свое хладнокровие, растерялся. И Маурири,
заметив, что он пошатнулся, быстро обошел его с краю, балансируя над самой
пропастью, и на ходу больно ударил по спине, чтобы привести в чувство. Вот
тогда-то Гриф понял раз и навсегда, почему Маурири прозвали
Человеком-козлом.

5
Позиция на Большой скале давала обороняющимся ряд преимуществ, хотя и
имела свои слабые стороны. Она была неприступна, - двое могли бы
удержаться здесь против целой армии. Кроме того, она контролировала выход
в открытое море; обе шхуны, вместе с Раулем Ван-Асвельдом и его
головорезами, оказались запертыми в бухте. Гриф, который перенес сюда свою
хранившуюся ниже тонну динамита, был хозяином положения. Это он
неопровержимо доказал в то утро, когда шхуны попытались выйти в море.
Впереди шла "Валетта", которую вел на буксире вельбот; гребцами на нем
были захваченные в плен фуатинцы. Гриф и Маурири следили за ней из своего
укрытия за скалой с высоты в триста футов. Рядом лежали ружья, а так же
тлеющая головешка и большая связка динамита со вставленными шнурами и
детонаторами. Когда вельбот проходил под самым утесом, Маурири покачал
головой:
- Они наши братья, мы не можем стрелять!
На носу "Валетты" было несколько матросов со "Стрелы", все уроженцы
Райатеи. Еще один их соплеменник стоял на корме у штурвала. Пираты, должно
быть, прятались в каюте или были на "Стреле". Лишь один с винтовкой в
руках расположился посреди палубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11