— Вот видите, все улажено! Все улажено! — Наш гид разволновалась не на шутку. — Я спущусь к машине! Я попрошу ее вернуться!.. Только, пожалуйста, пожалуйста, не говорите ничего господину бургомистру! Такая неприятность! — Она заламывала пальцы.
К машине я ее не пустил — пошел сам. Когда Инга вступала в горячий бой за справедливость, требовался известный опыт, чтобы ее охладить.
Они с Карлом как раз собирались приступить к ужину: на переднем сиденье между ними расстелена полиэтиленовая скатерка. На ней аккуратно разложены бутерброды со всякой всячиной. Картонные тарелочки, стаканы, на полу термос.
— Садись с нами! — весело предложила Инга. — У Карла все с собой. А она пусть там ест за троих.
— За четверых, — сказал я. — Там уже стоят четыре прибора… Господин Карл, я прошу вас поужинать с нами.
— Я бы не против, господин профессор. Но как… она?
— Фрау Маргарет присоединяется к моему предложению. Ей тоже доставит удовольствие ваше присутствие.
Карл рассмеялся. Он мне нравился все больше и больше: не был обидчив и понимал шутку.
— Как вы смотрите на то, чтобы свернуть наш походный буфет, а, фрейлейн Инга? Там, наверху, вроде бы побольше всяких вкусных вещей.
— Да? Тогда решено! Я ведь сладкоежка.
Эта ее неожиданная сговорчивость меня и обрадовала и несколько удивила. Я предполагал, что встречу сопротивление, и был готов оказать серьезный нажим.
Вопреки моим мрачным предположениям, натянутость за столом тоже длилась только до первой рюмки. Фрау Маргарет маленькими, но быстрыми глотками опустошила свой бокал с густым сладким шерри-бренди, побагровела и моментально оживилась:
— О-ла-ла!.. А почему бы нам не повторить?.. Если уж сама Елизавета предпочитает этот напиток всем другим…
И стала с гордостью рассказывать, как ей одной среди всех гидов Зальцбурга была оказана честь демонстрировать достопримечательности города королеве английской, что они ели, что пили и как она удостоилась высочайших похвал. Словно сомневаясь, поверим ли мы ей, фрау Маргарет то и дело обращалась к Карлу:
— Не так ли, Карл?
И тот, не помня зла, подтверждал охотно:
— Истинно так, фрау Маргарет!
И каждый раз подмигивал мне незаметно.
Смешливая Инга не поднимала глаз от белоснежной, вышитой по краям скатерти.
По пути в гостиницу, когда машина проделывала те же виражи, только уже в обратном направлении, и свет фар то и дело упирался в подножие отвесных стен на поворотах, Инга спросила у Карла:
— А вам не может влететь, если вдруг остановит ГАИ?
— Простите? — не понял Карл. — Как вы сказали? Кто остановит?
Инга беспомощно обернулась ко мне:
— Помоги, отец!
— Так в Советском Союзе сокращенно называется дорожная полиция.
— А! — Он рассмеялся. — Нет, у нас бедняге шоферу не запрещается немножечко выпить.
Задремавшая было фрау Маргарет изрекла неожиданно, не размыкая век:
— По правде говоря, вы выпили намного больше, чем немножечко, Карл.
— И это не страшно, фрау Маргарет. Вы же прекрасно знаете: мой старший брат служит в центральном управлении дорожной полиции в Вене.
— Приличные люди не хвастаются своими родственными связями, Карл, — мягко упрекнула фрау Маргарет, приоткрыв один глаз. — У меня, например, есть родственники среди царствующих домов Европы. Но вы слышали от меня хоть слово об этом?
— Что вы, фрау Маргарет!
Нет, у Карла был на редкость добродушный нрав!..
В гостинице, перед тем как ложиться, Инга зашла ко мне в комнату поболтать на сон грядущий.
— Какие они все-таки милые люди! — Она подтащила к окну кресло и уселась, поджав под себя ноги.
— И фрау Маргарет?
— И фрау Маргарет. Это ведь у нее только оболочка такая. А в сущности несчастная одинокая старая женщина. И боится всего на свете.
— Боится? Что-то я не заметил.
— А я чувствую. Поэтому и не стала особенно ерепениться, когда ты пришел за нами… Смотри, смотри!
В крепости на скале включили прожектора. Зубчатые стены башни сделались прозрачно-голубыми, словно осветились изнутри, и поплыли, поплыли на фоне совсем уже темного неба. Крепость стала похожей на призрачный корабль, поднятый на гребень вздыбившейся и внезапно застывшей гигантской черной волны.
— Пора спать, дочка! — я опустил жалюзи. — Чувствую, фрау Маргарет поддаст нам завтра жару!
— Спокойной ночи, отец!
Инга встала, подошла ко мне и неожиданно, ни с того ни с сего крепко обняла.
— Ну, ну, ну! Что это вдруг?
Было чему удивиться. Инга не часто баловала меня проявлением своих дочерних чувств.
СНЕГ, СНЕГ, СНЕГ…
Он все падал и падал, пушистый, мягкий, неслышный и невесомый. И запах… Кто это выдумал, что снег не пахнет? У него очень тонкий, но совершенно отчетливый запах чистого, свежевыстиранного белья. Или, наоборот, свежее белье пахнет снегом?..
Такой совсем по-зимнему густой снег был в сентябре необычен даже для этого сибирского города, в котором я после ранения и демобилизации из армии работал вот уже почти год. Ему удивлялись не только новички вроде меня, но и старожилы, озабоченно хмурясь и покачивая головой: люди еще не забыли неприятностей прошлой зимы с ее лютыми морозами и сугробами под самые крыши. Неужели снова такая напасть?
У нас в Латвии говорят: ранний снег к неожиданностям. И в самом деле, когда я пришел в горотдел милиции, где с недавних пор состоял в должности старшего следователя, дежурный подал мне клочок бумаги с аккуратно выведенными четырьмя цифрами.
— Просили позвонить, как только явитесь.
У себя в кабинете я попросил у телефонистки номер.
— Вас слушают, — с неторопливой степенностью ответил молодой голос.
— Это Ванаг, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96