— Роурк, почему ты работал в каменоломне?
— Ты знаешь.
— Да. Любой другой устроился бы в каком-нибудь архитектурном бюро.
— И тогда у тебя не было бы желания уничтожать меня.
— Ты понимаешь это, да?
— Да. Молчи. Сейчас это не имеет значения.
— Ты знаешь, что Энрайт Хаус — самое красивое здание в Нью-Йорке?
— Я знаю, что ты знаешь это.
— Роурк, ты работал в каменоломне, а в голове у тебя был проект Энрайт Хаус и многих других подобных зданий, и ты работал как простой…
— Ты сейчас размякнешь, Доминика, а завтра пожалеешь об этом.
— Да.
— Ты очень красивая, Доминика.
— Перестань.
— Ты красивая.
— Роурк, я все равно буду уничтожать тебя.
— А ты думаешь, я бы хотел тебя, если бы ты не стала этого делать?
— Роурк…
— Ты хочешь, чтобы я повторил это? Я хочу тебя, Доминика. Я хочу тебя. Я хочу тебя, очень хочу.
— Я… Она остановилась. Слово, которое она хотела сказать, было почти слышно в её дыхании.
— Нет, — сказал он. — Не сейчас. Не говори этого сейчас. Позже. А сейчас давай спать.
— Здесь? С тобой?
— Здесь. Со мной. А утром я приготовлю тебе завтрак. Тебе понравится смотреть, как я готовлю его. Помнишь, в карьере тебе нравилось смотреть, как я работаю. А потом ты пойдешь и будешь думать как меня уничтожить. Спокойной ночи, Доминика.
Доминика сидела за столом гостиной, когда услышала звонок. Был вечер. Она удивилась — гости обычно не беспокоили её без предупреждения. Затем вошла горничная и сказала:
— Там какой-то джентльмен хочет вас видеть, мадам.
Она чуть не спросила — «с оранжевыми волосами?», но вместо этого сказала:
— Пусть войдет. Вошел Элсворс Тухи. Прежде она никогда не приглашала его.
— Добрый вечер, Доминика.
— Добрый вечер, Элсворс, — сказала Доминика, улыбаясь. — Я так давно не видела тебя.
— Но сегодня ты должна была меня ждать, разве ты так не думаешь? — и, повернувшись к горничной, сказал: — Принесите коньяк, если есть, впрочем, я уверен, что есть.
Доминика кивнула горничной, и та вышла.
— Занята? — спросил Тухи, глядя на стол, на котором лежали листы корректуры. — Ты пишешь гораздо лучше последнее время, Доминика.
— Что тебе надо, Элсворс? — спросила Доминика, откидиваясь на спинку стула.
Элсворс оглядывал комнату:
— Неплохо, Доминика. Как раз то, что я и ожидал. Немного холодно, пожалуй. Я бы сменил обивку этих голубых кресел на морковный, даже оранжевый — такой как волосы у Говарда Роурка. И комната будет другой, заиграет. Очень хороши подставки для цветов… И картины — тоже неплохи.
— Ну, хорошо, хорошо, Элсворс. Так в чем же дело?
— Дорогая, не торопи меня. Я ведь никогда здесь не бывал. Ты почему-то меня ни разу не приглашала… Но ты ведь была раньше такой необщительной. Заметь, я говорю в прошедшем времени. А в последнее время ты так занята — и таким необычным способом — визиты, обеды, приемы… Эта комната очень подходит для приемов — в нее поместится множество людей…
Вошла горничная с подносом. Пока она не вышла, Тухи, взяв рюмку, с удовольствием нюхал коньяк.
— Все очень удивлены, увидев тебя вдруг в роли гостеприимной хозяйки. Вторая Кики Халькомб! Наконец-то маленькая Доминика стала вести себя нормально, говорит твой отец. Он, конечно, ошибается, но это хорошо, что ты стараешься доставить ему удовольствие. И другим тоже. Мне, например. Несмотря на то, что ты никогда ничего не делала, чтобы доставить удовольствие мне. Но я обладаю счастливой особенностью — извлекать удовольствие из того, что для меня не было предназначено, совершенно эгоистическим способом.
— Элсворс, ты не отвечаешь на мой вопрос.
— Я как раз отвечаю не него.
Потом Тухи перевел разговор на её работу в газете, на Питера Китинга и те заказы, которые он получил с помощью Доминики, и, наконец, сказал:
— Я предлагаю тебе, дорогая, заключить со мною союз. Альянс. Конечно, союзники никогда не доверяют друг другу, но это не уменьшает их эффективность. Наши мотивы могут быть совершенно различными. В действительности они и являются таковыми. Но это не имеет значения. Результат будет одинаковым. Необходимо только иметь общего врага. А у нас он есть — Говард Роурк. Я могу навредить ему гораздо больше, чем ты.
— И зачем это тебе?
— Послушай, давай не вдаваться в причины. Я же не спрашиваю тебя о них. Ну, как, договорились?
— Договорились, — ответила она. Её лицо было бесстрастно.
— Ну и отлично, моя дорогая. А теперь слушай: Прекрати без конца упоминать его имя в своих статьях. Конечно, ты упоминаешь его в отрицательном смысле, но, тем не менее, именно из-за тебя его имя не сходит с газетных страниц. Далее. Почаще приглашай меня на свои приемы. Далее: сейчас Колтон ищет хорошего модерниста. Фактически он ищет Роурка. Пригласи на прием его жену, корми её сандвичами. Делай что угодно, но только не дай Роурку получить этот заказ.
Доминика встала, и, отвернувшись от него и зажигая сигарету, сказала:
— Оказывается, ты можешь говорить очень коротко, и очень по делу, когда хочешь.
— Когда я нахожу необходимым, дорогая.
Bсe еще отвернувшись от него, чтобы он не видел её лица, Доминика продолжала:
— Ты никогда ничего не делал против Роурка до сих пор. Я и не предполагала, что он так много для тебя значит. Ты даже ни разу не упомянул его имя.
— Это как раз то, что я делаю против него.
— Когда ты впервые услышал о нем?
— Когда я увидел фотографии дома Хеллера. Такое невозможно было пропустить. А ты?
— Когда я увидела фотографии дома Энрайта.
— Не раньше?
— Не раньше. — И, стоя у окна и глядя на город, продолжила: Элсворс, если говорить откровенно — ведь мы сейчас одни, и каждый из нас никогда позже не признается в том, что сейчас было сказано — ответь мне — за что ты его ненавидишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23