Подолгу, говорит, стоял у ваших дверей, ждал вас, говорил Хумер, пишет Эндерер. Как сейчас слышу, пишет он: звонить или не звонить, думал Хумер, нет, не стану я звонить, думал, а потом позвоню, и повторял про себя: только к Эндереру, и еще: умный он?--и потом: а может, и нет? И наконец все-таки позвонил в вашу контору, а когда вы вдруг подошли ко мне, уже пришлось войти в вашу контору и затеять процесс против моего сына!--сказал мне Хумер, пишет Эндерер. Начинают с намеков, потом все выкладывают, я всегда так думал, пишет Эндерер, так всегда и бывает: как будто говорят правду--и все же не всю правду... Не надо было мне к вам приходить, все время повторял Хумер, это я отлично помню, пишет Эндерер, не надо было в таком состоянии приходить, и еще сказал: не стоило предавать все это гласности, хуже нет, чем по любому поводу сразу все выносить на свет, это он, Хумер, сознает, но он не отступится, теперь он все пустит в ход, ничего не скроет, ничего не утаит, ничего не испугается... С одной стороны, не надо было мне вас утруждать, а с другой стороны, теперь я все предал гласности... Но как вы сможете помочь старому человеку, который попал в такое отчаянное положение, а потом говорит: с одной стороны, может, все это пустяки, а с другой--для меня это погибель, пишет Эндерер про Хумера. Все, говорит, один обман, и все, что люди затевают, все их дела, если хорошенько подумать, тоже обман, выходит, что вся жизнь--один обман... А вы считаете, что мое дело--просто случай, сказал Хумер, пишет Эндерер, и вас оно совершенно не касается... Двадцать лет мы проходили мимо друг друга и не встретились, а теперь вот встретились... Но я ни за что, я от своего ни за что не отступлюсь... Хотя и сказал: ужасно все предавать гласности, и тут же: но я от своего не отступлюсь!--пишет Эндерер, а потом добавляет, что просит нас посмотреть заметку в "Тиролер нахрихтен" от прошлого вторника, где сообщается, что владелец похоронного бюро г-н X. в прошлую пятницу выбросился с чердака своего дома на Заггенгассе. Я сразу понял, пишет Эндерер, что это--Хумер, сам проверил и узнал, что Хумер действительно на той неделе, в прошлую пятницу, выбросился из чердачного окна своего дома. Смерть наступила мгновенно, говорится в сообщении, пишет Эндерер. Но вот что ему, Эндереру, не давало покоя, когда он прочитал заметку в газете,--вовсе не смерть Хумера, не это, как пишет Эндерер, очень необычное и даже с первого взгляда потрясающее происшествие, хотя, в сущности, это была совершенно обыкновенная история обыкновенного старика; нет, его по-прежнему интересовало, откуда у этого человека, этого Хумера, дождевик, который был на нем, и. вот Эндерер надел пальто--шел пятый час, уже стемнело, известно, что в ноябре дни короткие, да, в сущности, и дня почти нет,--и пошел по Верхней Заггенгассе в похоронное бюро Хумера, и сразу сказал, что он--Эндерер и пришел спросить насчет дождевика покойного, конечно, он не сказал-- самоубийцы, пишет Эндерер, речь идет о дождевике моего дяди, Воррингера, который восемь лет назад утонул в реке Силь, и до моего сведения совершенно случайно дошло, что дождевик покойного и есть дождевик моего дядюшки. Я ни слова не сказал о том, что Хумер побывал у меня в конторе, так как считал, что ко мне их дела уже не имеют никакого отношения, пишет Эндерер. Молодой человек, сидевший в магазине, очевидно сын покойного, как будто знал все, что было связано с дождевиком его отца, то есть с дождевиком моего дяди Воррингера, и сказал, что действительно этот дождевик несколько лет назад выбросило волной на берег реки Силь. Тут я сказал, пишет Эндерер: насколько мне известно, ваш отец каждый день подолгу прохаживался по берегу реки. Да, говорит молодой человек, подходит к вешалке и без всяких околичностей отдает мне дождевик своего покойного отца.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10